Смерть — это зачернённая сторона зеркала,
без которой мы бы ничего не увидели.
Сол Беллоу
Вечер выдался тёплым. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, оставив темноте властвовать над городом. Ветра не было, лишь время от времени поднятые вверх с тротуаров бумажки да опавшие листья свидетельствовали о его незримом присутствии.
В этом дворике жизнь вообще, казалось, остановилась. Ни тебе постоянно снующих автомобилей, ни влюблённых целующихся парочек на лавочках. Лишь некая атмосфера напряжённости да лёгкая наэлектризованность воздуха, будто после грозы.
Невысокий парень двадцати шести лет от роду с тёмными глазами и такого же цвета коротко подстриженными волосами стоял у дверей подъезда высотного дома и задумчиво курил. Делал длительные затяжки, оглядываясь по сторонам, словно выискивая кого-то. Время от времени опускал взгляд на дорогие часы, прекрасно осознавая, что Она всегда приходит вовремя. А посему, ждать ещё десять минут.
Парень сделал последнюю затяжку.
Курил он редко, но когда доводилось — растягивал удовольствие, смакуя дым, словно изысканное вино. С выдохом пропустил дым через ноздри. Окурок полетел на мостовую, и парень затушил его носком ботинка.
— Хороший сегодня день, — сказал он сам себе, снова погружаясь в раздумья.
На пятом этаже новой восемнадцатиэтажки в своей постели умирал генерал. Он лежал на спине, презрительно глядя в потолок и ничего не говоря родственникам, собравшимся у его изголовья. Всё было сказано им ранее, в завещании.
Мужчина не хотел видеть слёзы родных, не хотел слышать их рыдания и лживые заверения, что всё будет хорошо. Такое поведение окружающих не делает чести военнослужащему, пусть даже и вышедшему давно на пенсию.
Генералу хотелось лишь одного — уйти из этого мира тихо и спокойно, стойко, по-военному приняв уготованную ему судьбу.
Он многое пережил за свои шестьдесят пять. Многое повидал и многое постиг. Разочаровался в жизни, и окончательно утратил веру в справедливость. Понял, что курение вредит здоровью. Что заводить любовницу, имея прелестную жену и обещая перед женитьбой разделить только с ней одной все радости и горести, — нехорошо. Осознал, что обворовывать народ и брать взятки — значит превратиться в жалкое безвольное существо, которому не достойно называться человеком.
Генерал о многом передумал. Попросил прощения у всех тех людей, с которыми ему довелось общаться, и сам простил каждого из них. Он не держал зла в своём сердце. Не обижался и не сокрушался о том, чего не успел совершить. Ему открылась совершенная истина этого мира.
Жизнь — самая грязная и гнусная игра, когда-либо затеянная ловким кукловодом. Потому что ни одному человеку не дано в ней победить.
Третий день генерал неподвижно лежал в постели, не принимая ничего, кроме воды. Сказывался рак переставшего работать желудка, и медицина была бессильна.
Он жил в ожидании смерти. Он звал её, понимая, что лучше умереть во сне, а не в мучениях. Однако третий день жизнь не хотела его оставлять.
Сломленное съедающей болезнью тело безвольно покоилось на белой простыне и ничего, кроме усталости, не испытывало.
Генерал закрыл глаза, гадая, как и когда всё закончится.
Высокая фигура, одетая в длинный чёрный плащ, неспеша приближалась к дому. Бесшумно ступали по тротуару туфли, неся свою обладательницу все дальше. В каждом движении девушки чувствовалось скрытое превосходство и сила.
У подъезда она слегка сбавила темп. Бегло оглядела паренька, стоящего прямо возле входа. Коротко кивнула ему в знак приветствия и зашагала дальше.
Парень украдкой посмотрел на часы, удовлетворённо хмыкнул и поспешил следом.
Пожилая консьержка, располагавшаяся за стеклянной перегородкой сразу при входе, продолжала читать женский роман, так никого и не заметив.
Они вошли в квартиру вместе. Высокая брюнетка в развевающемся при ходьбе плаще и темноволосый парень, едва-едва дотягивающий до уровня мужчины. Девушка пристально осмотрела просторную, оббитую деревом прихожую и скривилась в неудовлетворённой гримасе. Хоть генерал и был военным, в квартире он убирался редко.
У стенного шкафа валялась различная обувь. Всякие сувенирные безделушки, стоящие на специально приколоченной к стене полке, припали серой пылью и почернели. На потолке по углам кое-где начала образовываться паутина. Довершало картину кресло, стоящее в дальнем конце холла, со спешно разбросанной на нём одеждой.
Девушка посмотрела на парня и только покачала головой. Безошибочно сориентировавшись, она уверенно направилась в правую распахнутую дверь, ведущую в зал, где всё и происходило.
Генерал лежал с закрытыми глазами. Возле его кровати мрачнее тени стояли двое мужчин. Женщина — видимо, жена — сидела рядом на табуретке, беззвучно прижимая платок к лицу и время от времени всхлипывая. Она уже не могла плакать. Слишком много слёз было пролито в эти дни. Мужчины держались стойко, всем своим видом демонстрируя обрушившееся на них горе и печаль. Лица были бледными. Глаза — влажными.
Брюнетка подошла ближе. Глянула на лежащего на кровати мужчину.
— Пора, — прошептала она через мгновение и коснулась его лба рукой.
