На веки вечные

НИКОЛАЙ    СЕМЁНОВИЧ    СЕМЁНОВ

На веки вечные

Глава первая

ЗА СТАРОРУССКУЮ ЗЕМЛЮ

1. 

Сталинград. Конец декабря 1941 года. Берега Волги и город, протянувшийся вдоль реки на многие километ­ры, лежат под белым покрывалом. Порывистый ветер гонит вдоль улиц свежую порошу, низко пригибает вет­ки прибрежного тальника. Над правым крутым берегом нависли тяжелые сугробы.

Человеку, только что попавшему в этот город, могло показаться, что люди здесь живут своей обычной, раз­меренной жизнью. Однако озабоченные лица сталин­градцев, спешащих по своим делам, отсутствие шуток и смеха даже в самых людных местах, какая-то тревож­ная, настороженная тишина на улицах, десятки других явных и скрытых признаков вскоре убедили бы его в том, что люди города живут ожиданием чего-то гроз­ного, неизбывно драматичного. Впрочем, в эти послед­ние дни уходящего сорок первого они и сами не пред­полагали, что через несколько месяцев здесь развер­нется не имеющая себе равных в истории войн грандиоз­ная битва, что земля эта станет легендарной, народ и город — героями, а слово «Сталинград» — символом не­сгибаемого мужества и самоотверженности.

Рядом с тракторным заводом, за невысоким камен­ным забором, жил и трудился, подчиняясь жесткому распорядку дня, учебный танковый батальон. Здесь ни днем, ни ночью, ни на минуту не прерывалась боевая учеба. Танковые экипажи, получив необходимые навыки действий на новой технике, а вместе с ними и сами бое­вые машины, тотчас же отправлялись, на фронт.

Сроки на переучивание были сжаты до предела, учеб­ная нагрузка держала людей в чрезвычайном напряже­нии. Материальную часть изучали прямо в цехах и ла­бораториях завода. Особенно тяжело было на полевых занятиях. Стояли лютые даже для этих мест морозы, в степи свирепствовал ледяной ветер. Однако на труд­ности никто не сетовал. Да и могло ли быть иначе, если рядом, буквально через дорогу, трудился заводской кол­лектив, показывая пример самоотверженной, героической работы. Смены в цехах длились по двадцать часов. Многие рабочие вообще не уходили домой. Вздремнув часок-другой прямо здесь же, у станков, у конвейеров, они снова принимались за дело, важнее и обязательнее которого для них сейчас не было ничего.

На заводской Доске почета под призывом: «Ста­нем на стахановскую вахту памяти В. И. Ленина!» каждый день обновлялись листовки. Вот одна из них: «Рабочие участка старшего мастера тов. Ракшенко т.т. Квитко В. М., Куклев С. Ф. перед Новым годом в течение пяти дней выполняли норму выработки на 200%. Тов. Нечкалин И., стахановец, слесарь, работал, не выходя из цеха, 39 часов, выполнил норму выработ­ки на 640%. Тов. Олейников А. Н. свое рабочее место не покидал в течение 3-х суток».

В заводской многотиражке с таким мирным назва­нием: «Даешь трактор!», вывешенной в специальной витрине, рассказывалось о военных буднях завода, и кто-то из танкистов вздохнул, прочитав один из свежих номеров:

— Ясное дело, на фронте тяжко, но далеко не мали­на и тут.

Очередной выпуск танковых экипажей. Последний день в учебном батальоне. Рано утром танкисты встали рядом с рабочими на главном конвейере, чтобы помочь им собрать тридцатьчетверки, на которых через несколь­ко дней пойдут в бой. К вечеру новые машины, одна за другой, стали выезжать из заводских ворот к железной дороге, где у эстакады уже стоял под погрузкой состав. А когда танки были погружены на платформы, вдруг прозвучала неожиданная команда:

— Всем готовиться к новогоднему вечеру! Через тридцать минут личному составу быть в Доме культуры завода.

Команда танкистов удивила, кое-кто даже не пове­рил, Танки погружены, все готово к отправке на фронт, и вдруг — новогодний вечер!..

Но это было именно так. Дирекция, коммунисты и комсомольцы завода, выяснив, что эшелон отправится не раньше чем через два-три часа, решили пригласить на свое скромное новогоднее торжество и отправляю­щихся на передовую танкистов, с которыми они подру­жились и сблизились за это короткое время.

Бойцы пришли в Дом культуры, как и полагается военным, организованно, строем. Оркестр оборвал вальс и заиграл встречный марш. Все заторопились в фойе, где стояла пушистая елка. Она была украшена скром­но, на скорую руку, однако выглядела довольно нарядно.

Гости сняли полушубки и по живому коридору про­шли в зрительный зал. Здесь их приветствовал необыч­ный Дед Мороз: в танковом шлеме, тулуп подпоясан командирским ремнем, на правом боку в деревянной кобуре макет маузера, на левом заткнуты за ремень две деревянные гранаты, за плечами большой вещевой ме­шок. В наступившей тишине он обратился к танкистам с такими словами:

Друзья! Такое нынче время — уходящий сорок первый принес нам, Родине нашей много слез, бедствий. Но в году наступающем вражья сила сполна испытает наш гнев. На веки вечные запомнит она, на что способ­ны люди советские. Богатыри земли русской! Вы идете на смертный бой, на подвиг ратный. Желаю вам духа крепкого! Да здоровья доброго! Да сил неисчерпаемых для битвы праведной!

Дед Мороз низко поклонился. Ему шумно поаплоди­ровали.

Вышел вперед политрук Феоктистов.

Спасибо вам, славные труженики тракторного! Знайте и помните, что ваши машины — в умелых и креп­ких руках. Клянемся вам бить фашистских захватчиков беспощадно. Во имя этого каждый из нас собственной жизни не пожалеет. Обрушим на оккупантов всю мощь гнева и ненависти нашей! Клянемся, товарищи!