Сегодня пятница, 20 ноября 2038 года. Я лежу на земле и смотрю в небо. Там наверху, далеко, темно так, что хоть глаз выколи. Хоть оба вырви, а ничего нет. Представьте, что вы закрыли глаза — и пусто. Выпили чай, пустая кружка, открытые настежь окна дома — и холодно. Холодно, снег шел уже много раз. В этом году холодно, и в следующем будет также, если не пошевелитесь. Если не включите чайник, не закроете окна, не заставите сигнализацию работать, не проверите детей, жену, собаку.
Никакого тебе больше чая, жены. Теплого пледа. Звезд.
Только это.
Там нет ни чая, ни кофе, ни-че-го. Там нет твоей собаки, напарника, окон.
Кстати, о них.
Я уверен, что в космосе полно стекла. Я уверен, что космический мусор, каким бы он ни был, рано или поздно преобразуется в крошку, именно в порошок или же в пыль, в то, что остается после того, как специальная машина приезжает и забирает твои испорченные оконные рамы. После того, как тебе ставят новые, а сломанные и разбитые забирают и отвозят на свалку. Перерабатывают. Какая специальная машина приедет и соберет ваши окна заново, сказав: а у нас ведь акция! только сегодня, новая собака, жена и дети, но только если у вас два испорченных стекла — машинописным текстом.
Вы обязательно удивитесь: правда? ведь у меня их как раз два! — какое совпадение, они словно знали заранее.
И получите в ответ: показывайте тело. уверен, мы найдем место вашей собаке, жене, детям. там наверху нет чая, но мы позаботимся об этом. мусор попадет, куда надо.
Мусор попадает, куда надо. Трупы обычно сжигают или отвозят на кладбище. Стекло отвозят на свалку, выбрасывают в море, в космос, что там с ним вообще делают? Ты выпил пепси и выбросил банку в контейнер. Контейнер выбросили на свалку. Свалку выбросили
на —
в —
Человек умирает. Находясь где-то на одном из этих этапов (1. газировка 2. контейнер 3. свалка 4. вопрос) он пьет чай и думает: а дальше-то что? Что мне дала эта жизнь помимо цифр? Я выпил пепси и сдох, приехала специальная машина, вышел специальный человек, поправил на голове кепку, а затем одинаковым текстом вдруг выдал: вы были хорошей частью процесса. спасибо за ожидание, теперь пройдемте. сегодня для вас акций не будет, только поездка.
Вы удивитесь, спросите, что брать, а он не ответит. Только растерянно улыбнется. Вы оглянетесь и поймете, что собаки, жены и детей уже давно нет. Что после случившегося вам впарили какую-то хрень, которая сломалась через неделю, но дело-то не в этом.
Дело в том, что нужно было закрыть окна. Всего лишь закрыть окна, поставить сигнализацию и не врубать чертов чайник. Только и всего.
И не нужно знать, что будет за свалкой, совсем не нужно.
Я двигаю руками, словно упал не на землю, а в воду. Смотрю в небо, пытаюсь вдохнуть, пытаюсь выбраться — не понятно, куда — и тут понимаю, что что-то мешает. Что слева и справа, на каждой моей руке, что-то тяжелое.
Время два часа ночи. Наверное. Мои руки на месте, и почему-то вдруг жарко. Я поднимаю голову, как могу, и вижу их двоих. Слева и справа, на каждой моей руке. Как легко.
Не будет специальной машины, когда жена на месте. Когда сын жив, а в голове еще один пункт оказался не выполнен. С детьми все в порядке. Окна разбиты — ну и что. Внутри все тоже сгорело — вряд ли починишь. Но вот семья и собака…
Я вдруг нахожу силы. Собака. Резко сажусь и пытаюсь дышать, потому что только что побывал где-то, куда бы снова никогда не захотел попадать. Вот, что пуля в твоем организме делает — дает билет. А ведь если не найти собаку, специальный человек придумает, что предложить за нее, обязательно!
Когда мои глаза бегают от машины к машине, от формы к форме, от Лизы к Коулу, я понимаю, что они напуганы. Что такими глазами, очевидно, я и сам на них посмотрел. Видимо, дыры в животе меня совсем не красят. Тут маньяк не понятно где бродит, а я бросаю от них взгляд и пытаюсь отыскать пуделя. Не понятно, какой человек кем прикинулся, а я думаю: черт бы их побрал, этих собак.
Где наша?
Когда руки начинают ныть, до меня вдруг доходит: что-то еще не складывается.
Две руки, два человека. Жена, дети. Окна.
Две руки, два человека. Окна, горящий дом. Собака.
Где Коннор?
Коннора нигде нет, есть только две руки, два балласта, теплота и что-то непонятное сверху. На небе. Я отвернулся сразу же, как только начал вглядываться. Там из темноты мне что-то подмигнуло.
Я отвернулся и увидел траву. Зеленая, прямо под снегом. Слишком много людей тут ходило, слишком жарко от одного горящего дома, вот ее и видно. Совсем немного, только в тех местах, где по газонам бегали, кто только мог: пожарные, судмедэксперты, люди из фбр, люди из департамента, соседи, какие-то дворняги.
Где метрах в двадцати от нас лежал Коннор на спине и держал в руках пуделя, который не понятно — подох или просто не двигался. Шерсть у собаки была красная, одежда у Коннора была красная.
Я не смог пошевелиться, когда их увидел, потому что мне было тяжело и тепло, а потом в один момент стало жарко, как в топке. И лучше бы по мне прошлись раз пятьдесят, лучше бы перестали тушить этот дом, лучше бы было опять холодно. Я снова посмотрел наверх в темноту, затем на собаку.
