Наталья Кравцова
На горящем самолете
Они бежали по полю минут десять. Быстроногие загорелые девчонки в белых и цветных платочках. Наконец почти у самой дороги остановились запыхавшись. Перед ними на земле догорали обломки самолета. Трава вокруг была выжжена; ветер относил дым в сторону, но все равно в воздухе стоял сильный запах гари.
На траве, почти целое, лежало перевернутое крыло с черным крестом. Видимо, оно отлетело еще до того, как произошел взрыв. Из-под острой кромки крыла виднелись сломанные стебли синих колокольчиков.
Сгрудившись у самой границы, где кончалась высокая зеленая трава, и дальше начинался коричневый выжженный участок, девушки молча стояли и смотрели на обуглившиеся остатки самолета. Было тихо. Ярко светило солнце. Где-то вблизи как ни в чем не бывало стрекотали кузнечики.
– Что ему тут нужно было… – сказала Руфа, ни к кому не обращаясь.
– Наверное, разведчик, – отозвалась Катя. – Здесь же рядом железная дорога, а там – склады.
Группа распалась. Осмелев, девушки подошли ближе. Кто-то потрогал лежавшее отдельно крыло:
– Металлическое...
– А я еще никогда не прикасалась к самолету, – сказала Руфа. – Даже близко не видела. Только в небе...
Оказалось, никто не видел, даже москвички. Да и эта груда обломков – уже не была самолетом.
Немецкий разведчик был сбит зенитками. Загоревшись, он круто пошел вниз, оставляя за собой дымный след, и, врезавшись в землю, взорвался. Теперь он догорал здесь, в поле, под Рязанью, далеко от линии фронта.
Всего два дня назад девушки, убирая сено, наблюдали воздушный бой. Вдоль железной дороги летел фашистский самолет. Внезапно со стороны солнца появился одинокий истребитель и атаковал врага. Бой был коротким. Немецкий самолет, отстреливаясь, продолжал лететь своим прежним курсом в глубь нашей территории, а истребитель, изо всех сил пытаясь преследовать его, стрелял и стрелял, выпуская длинные пулеметные очереди. Однако расстояние между самолетами увеличивалось все больше и больше: истребителю не хватало скорости... Потом он совсем отстал.
С волнением следила Руфа за боем. Ей так хотелось, чтобы наш истребитель победил. Но немец ушел. Целый и невредимый. Он даже не свернул с курса... Это было обидно, до слез обидно видеть.
А теперь Руфа смотрела, как догорает сбитый зенитками фашистский разведчик, но почему-то не было ни радости, ни удовлетворения, а только тревога... Если немцы стали летать уже сюда, под Рязань, то, значит, дела у них идут неплохо...
Августовская ночь была теплой и звездной. Спали под открытым небом, прямо на сене.
Как обычно, улеглись они рядом: Руфа, Катя и Надя. Все три девушки учились вместе на втором курсе механико-математического факультета московского университета. И здесь, на полевых работах, они тоже держались вместе.
Большая группа студенток с мехмата, в которую попали Руфа и ее подруги, была отправлена под Рязань в первые же дни войны. Другие группы университетских комсомольцев уехали в разных направлениях: кто под Калугу, в Подмосковье, тоже на полевые работы, а кто на запад строить оборонительные укрепления...
Руфе не спалось. Она долго ворочалась с боку на бок, потом лежала на спине, глядя на звезды, прислушивалась к дыханию лежащей рядом Кати. Наконец, позвала тихо:
– Катя... Ты спишь?
Та повернула голову.
– Нет. Почему-то не могу. Разные мысли лезут в голову...
– Я тоже не могу.
Открыла глаза и Надя, которая уже начала засыпать.
– Вы что не спите? Завтра вставать в четыре...
– Ну, спи, спи.
– А вы о чем? О войне?
Сон у нее быстро прошел.
– Понимаете, девочки, – сказала Руфа, лежа на спине и уставившись на какую-то яркую звезду, – сначала я была убеждена, что мы здесь делаем нужную работу... А вот последнее время мне стало казаться, что наша работа... ну то, чем мы тут занимаемся – свекла, сено... что она не так уж важна. Нет, конечно, без этого тоже не обойтись. – Руфа села и продолжала с жаром: – Но я же стрелять умею! И вы тоже...
Она снова легла и натянула на себя одеяло.
– По правде говоря, я жду не дождусь, когда мы вернемся в Москву, – откликнулась Катя. – Там-то можно будет что-нибудь предпринять. Попроситься на фронт...
– Давайте вместе, – решительно предложила Надя. – Вместе пойдем в военкомат! Пойдем и будем требовать!
– Ну, ты сразу «требовать», – засмеялась Катя.
– Надо сначала научиться толком чему-нибудь.
– Два месяца мы уже здесь, в поле! Давно бы научились!
Наде теперь совсем расхотелось спать. Она готова была сейчас же, сию минуту бежать на фронт.
– В крайнем случае можно поступить на курсы, – говорила Руфа неторопливо, словно сама с собой рассуждала, – если сразу не возьмут. Ну, например, курсы медсестер или еще какие-нибудь. Тогда уж наверняка.
– Как там теперь в Москве? – вздохнула Катя. – Наверное, тревоги, налеты, бомбежки.
Они говорили долго. Первой уснула Надя, за ней Катя, а Руфа все лежала, смотрела на звезды и думала...
Изредка светлые полосы, следы падающих метеоритов, прочерчивали небо и быстро исчезали. Пахло душистым свежим сеном.
Вспомнились школьные годы. Походы. На привалах вот так же пахло сеном, а над головой мерцали звезды.
Школа №206, где училась Руфа, была самой обыкновенной московской школой. Но в Тимирязевском районе она занимала первое место. При школе круглый год работал пионерский лагерь. Ребята занимались спортом, ходили в походы. Руфа научилась хорошо плавать, грести. Умела даже управлять яхтой, которую построили сами ребята из морского кружка. Но самым сильным ее увлечением был стрелковый спорт. Стреляла Руфа не только из винтовки – она умела обращаться и с пулеметом. На соревнованиях она неизменно выходила победительницей.
