Этот жанр весьма популярен в США. Там в год издается несколько сотен вестернов. Однако этот жанр практически отсутствует в нашей стране, что удивительно. Ведь что такое американский вестерн? Это повествование о переселенцах, которые едут на дикие земли Запада, надеясь там основать новые деревни, распахать земли, никогда не знавшие плуга, разводить скот, растить своих детей свободными, вольными, в общении с природой, на собственной земле. В пути, естественно, на них нападают индейцы, бандиты, мародеры. Вестерн обычно заканчивается хэппи эн– дом, когда герой, переборов все трудности, достигает незанятой земли, которую называет своей, находит свое счастье. Но разве Сибирь и Дальний Восток не были освоены миллионами русских переселенцев? Русские крестьяне сотнями тысяч переселялись за Урал уже сразу после походов Ермака, Хабарова, Пояркова, Шелихова, Атласова, Стаду– хина, Дежнева, Крашенинникова и других мужественных землепроходцев. Столыпинская реформа всколыхнула массы людей. Лишь с 1907 по 1914 год в Сибирь и на Дальний Восток переселилось несколько миллионов человек. Эти люди несли более высокую культуру местным народам, учили их грамоте. Среди переселенцев на семью, как правило, приходилось по два-три грамотных! Переселенцы учили местный люд выращивать урожай, доить коров, ухаживать за огородами. Естественно, что по дороге на них нападали разбойники, беглые, каторжники, происходили конфликты со староверами. Ну а путь русских переселенцев был в несколько раз длиннее, чем американских, да и трудностей было во столько же раз больше. Поэтому русский вестерн может быть динамичнее, острее, интереснее американского. Вестерн — самый демократичный жанр.Он рассказывает о простом русском народе, на котором держится Отечество. По законам жанра главный герой вестерна наделен букетом положительных качеств. Он смел, решителен, умен, благороден и достаточно образован, что далеко не всегда соответствует его происхождению и социальному положению в обществе. И конечно, герой часто совершает непредсказуемые и непоследовательные поступки, логически не вытекающие из его характера и сопутствующих обстоятельств. И конечно, всегда вас ждет счастливый конец. Фантазия и реальность, жестокость и сентиментальность, детектив и мелодрама — все переплетается в вестерне. Один из них перед вами.
1 глава Лиха беда — начало
— К берегу! — скомандовал провод– ник-амурец. Мужики уперлись шестами. Под днищем плота зазвенела галька, заскрипел песок. Тяжелые бревна взбороздили с разбега воду и песок, остановились. Мужики молча и со страхом смотрели на берег. Черный какой-то, дикий. Весь каменный, неживой. Данила, сунув топор за пояс, с ружьем в руке прыгнул с плота. Воды по щиколотку, через три широких шага он выбрел на сухой песок.. Мужики угрюмо смотрели вслед. Данила повернулся к ним, крикнул с отчаянием в голосе:
— Ну же! Смелее! Два года добирались сюда. Сжились с дорогой, притерпелись. Наш край. Сегодня 5 августа 1907 года. Запомните начало новой жизни! Мужики начали покидать плот, перетаскивать на сушу детишек, птицу, утварь, а Данила уже полез на высокий берег. На плотах остались четверо братьев: Илья, Карп, Аким и Ефим, крепкие и работящие, как все в роду Ковалевых. На них положиться можно. И он, Данила Ковалев, всегда был непоседливым. Взобравшись на крутой обрыв, Данила вломился в чащу. Стояла духота, воздух был влажный, прелый, под ногами хлюпало. Крупные желтые муравьи, с громадными, как у жуков, головами, бегали по верхушкам трав. Часто попадались пеньки, трухлявые, развороченные медведями, расклеванные дятлами. Он выбрал прямую бескорую сушину — сухостойную березку, легко срубил. Неподалеку стояли сухие ели, Данила поколебался — от них жару меньше, — но выбирать не приходилось, скоро стемнеет. За время двухлетнего изнурительного переезда выяснилось, что старики, которые в общине заправляли делами, теперь оказались растерянными, неумелыми. Тут знание обычаев не помогало, и Данила все чаще делал по-своему. В другое время за такое своеволие быть бы ему битому кнутами принародно, но на плотах старый уклад нарушался, и хотя старикам вроде бы подчинялись, но их знание жизни в двухлетнем путешествии на далекую реку Амур ничем помочь не могло. Они были в том же положении, что и молодежь. В вожаки незаметно выдвигался тот, кто быстрее осваивался на новом месте. Плоты закрепили, а нехитрое имущество переселенцы перетаскали на берег. Коров и коней держали у воды, несмотря на насмешки амурца: мужики увидели медвежьи следы и еще, сказывают, в этих краях водятся огромадные тигры, коим корову или коня на один кутний зуб! Илья и Карп разожгли костер. Жена Ильи, которая прибыла на втором плоту со свекром, крепкая статная Настя, умело сварила в чугунном котле кулеш со старым салом. У Ильи было трое вечно голодных воробышков. Накормить их досыта не всегда удавалось. И все же они росли не по дням, а по часам, быстрые, широкогрудые, смышленые. Данила с братьями, еще неженатые, помогали старшему чем –могли. В свою очередь Настя кормила их, обстирывала, чинила одежду. Только Ковалевы поужинали по-человечески. Остальные пожевали сухарей, а кто и сухарь не смог донести до рта. Завалились под пологи, а кто уснул мертвецким сном прямо тут же у костра. Утром просыпались тяжело, с удивлением. Не было привычного плеска воды, не воняло рыбой. Это уже не Амур и не Уссури — приток Амура, а твердый сухой берег Имана, который впадает в Уссури. Можно бы забраться и дальше в верховья реки, плоты проходят, но лето на исходе. Надо попробовать пустить корни тут. Если повезет, то здесь вырастет село, а то и город. Данила с братьями спал непривычно долго. Затем наскоро поглотал, обжигаясь, горячую кашу, схватил ружье и ушел.
