Тихо и словно в отдалении трещал будильник. Не звенел, а именно трещал, причем время от времени, будто сломанная заводная игрушка. Я открыл глаза. Будильник, видимо, звенел давно, потому что ставил я его на без пятнадцати восемь, а сейчас было уже пятнадцать минут девятого.
«Черт возьми, проспал! Давно же хотел поменять в часах батарейку!» — подумал я и вскочил с дивана.
Ложе со мной делила молодая особа лет тридцати, с длинными рыжеватыми волосами, которые разметались сейчас по подушке. Нормальная девица, не Афродита, конечно, но что-то от нее в ней есть — мясистость, например. В остальном же на богиню не похожа — широкие плечи, широкие бедра, широкая талия. Лицом тоже не вышла — широкоскулая, большеротая, глаза маленькие, нос картошкой, губы как два вареника. Зато ноги — класс: длинные, крепкие, с маленькими ступнями, округлыми коленками. Тут уж Афродите до нее далеко.
Да, здорово я вчера выпил. Нет, я не кутила, который напивается до чертиков и не помнит, с кем проводит ночь. Я все прекрасно помню. Вчера ко мне заявился приятель с подругой и привел Дашку. Выпили, закусили, потанцевали. Девице я понравился. Она, оказывается, любит высоких крепких мужиков лет под тридцать пять. Чудная, кто ж таких не любит? Дашка оказалась без комплексов. В общем, приятеля с подругой я спровадил, а ее у себя на ночь оставил. А что, имею право — холостяк.
Я заметался по квартире, хватая джинсы, рубашку, носки. Наверное, я слишком шумно собирался, потому что разбудил Дашку. Она села на диване, свесив голые ноги на пол, и тупо уставилась на меня.
— На работу уходите? — хмуро спросила молодая женщина и, сдернув с дивана простыню, накинула ее себе на плечи.
Фраза прозвучала полувопросительно-полуутвердительно, не требовала ответа, а потому я пропустил ее мимо ушей.
— Нас разве двое? — Я оглянулся так, как оглядываются на сзади стоящего человека. — По-моему, пора перейти на «ты».
— Я сама знаю, как мне лучше вас называть, — с неожиданным упрямством заявила Дашка. — Мне так удобнее.
— Как хочешь. — Я уже заправил рубашку в джинсы и стал застегивать на гульфике «молнию». — Когда приду с работы, не знаю, так что меня не жди. Позавтракай, ключи забери с собой. Вернешь при встрече! — Я наконец справился с капризным замком на джинсах, помахал Дашке на прощание рукой и, открыв входную дверь, выскочил из квартиры.
Лифт, как назло, был занят. Тем не менее я не стал сломя голову мчаться с восьмого этажа на первый, дождался кабины.
Лидия Ивановна — абсолютно седая старуха со злым бесцветным лицом, всем своим обликом напоминавшая ворону-альбиноса, — заложив руки за спину, уже прогуливалась по тротуару вдоль дома. Когда бы я ни уходил из дому, когда бы ни возвращался, я постоянно натыкаюсь на эту зловредную жилицу из двадцать второй квартиры. Так что она в курсе моей личной жизни.
— Здравствуйте, Игорь Степанович, — остановившись, сладко пропела старуха. — Опять на работу опоздали?
Ноги, понесшие было меня по тротуару, неожиданно сами замедлили движение.
— Что значит — опять? — возмутился я. — Я всего-то второй раз на работу опаздываю.
— Ну, как же, Игорь Степанович, а в прошлую среду? Вы в тот день тоже как угорелый на работу мчались.
— Вот я и говорю, в среду в первый раз в жизни опоздал, а сегодня вот — во второй. — Ноги вновь понесли меня по тротуару. Пробегая мимо старухи, я буркнул: — Вам, Лидия Ивановна, в школе завучем следовало бы работать, записывать, кто когда пришел на работу и когда ушел.
Старуха никогда не останется в долгу.
— А вам, — крикнула она мне в спину, — следовало бы меньше пить да девок в дом водить.
Ну что тут скажешь? Права Лидия Ивановна, а потому я ничего не ответил.
Я обогнул девятиэтажку, взбежал на бугорок и глянул налево. Круглая, окруженная коммерческими магазинами конечная троллейбусная остановка была пустынна. Пока дождешься одну из «рогатых» колымаг, которые почему-то плохо ходят и часто ломаются именно на пролегающем в наши края маршруте, на работу точно к обеду попадешь. Что ж, утренняя пробежка еще никому не повредила. Да и бежать-то, признаться, недалеко — всего две остановки. Я спустился с бугорка и побежал по обочине дороги.
Стояло раннее солнечное апрельское утро. Еще не так жарко, но и не холодно, по утрам уже можно ходить в рубашках. Теплый и чуть влажный от испарений воздух настоян запахом цветущих деревьев, он пьянит, будоражит, отчего все время пребываешь в приподнятом настроении.
Я перебежал перекресток — одна остановка позади. Впереди возник Музей искусств, представлявший собой четырехэтажную коробку из зеленоватого матового стекла. Не лучший образчик архитектуры — мрачноват больно, — но для тех экспонатов, что в нем хранятся, в самый раз. Матовые стекла не пропускают солнечные лучи, которые, как известно, губительны для произведений изобразительного искусства.
Я добежал до угла здания и нырнул в длинный тесный переулок, упиравшийся в улицу Новокузнецкую. Ну вот, еще три-четыре поворота, и я на работе.
Едва я пробежал по переулку шагов десять, как сзади почувствовал какое-то движение, инстинктивно шарахнулся в сторону, и не напрасно — мимо, едва не сбив меня с ног, промчался какой-то мужик, в джинсах, темной рубашке и кроссовках. «Видать, сегодня не один я на работу опаздываю», — подумал я. Он чесал так, что пятки сверкали, а удлиненные темные волосы развевались на ветру. Мужик бежал бы, наверное, еще быстрее, если бы ему не мешал какой-то длинный предмет в руках, похожий то ли на тубус, то ли на рулон школьных карт. «Может, учитель географии, а может, инженер из конструкторского бюро, а то и научный сотрудник какого-нибудь проектного института». И едва я успел так подумать, как мимо меня промчались еще два парня, как и первый мужик, одетые в джинсы, темные рубашки и кроссовки. И у одного из них под мышкой также был то ли тубус, то ли рулон школьных географических карт.
