Май 1996 года. Санкт-Петербург
День был наполнен теплом. Майским, ласковым, с шелестом молодой листвы за окном… Потом придет лето с жарой, духотой, бензиновым выхлопом в бесконечных пробках, с облаками тополиного пуха. От майского очарования не останется ничего.
Наумов встал из-за письменного стола, подошел к окну и присел на подоконник. В саду щебетали птицы, перемежались светотени, двое работяг под присмотром охранника выкладывали декоративным камнем бережок искусственного водоема… Николай Иванович прикрыл веки. Работать совершенно не хотелось. Хотелось махнуть на все рукой, сесть в машину и уехать за город. С Людмилой, но без охраны, без телефона, без водителя… Он отлично понимал, что это невозможно, неуместно, не ко времени. И вообще — глупо… Уже несколько лет он не покидал помещения (дома, банка или офиса) без охраны. И, конечно, без телефона. Уже года два, а может и больше, он не сидел за рулем.
Солнце приятно грело лицо, ветерок слегка шевелил волосы. Парадоксальная ситуация, подумал Николай Иванович, чем большего ты достиг в жизни, тем меньшей свободой обладаешь… Ты можешь покупать заводы, газеты, политические партии, проводить или блокировать законы, но не волен распорядиться своим временем. Чем-то все это напоминает пресловутый бег белки в колесе: и бежать нет никакого смысла, и остановиться нельзя… уже нельзя. На тебя завязаны сотни людей самого разного уровня, на тебя замыкаются десятки контрактов и сделок. Достаточно расслабиться, потерять хотя бы частично контроль и — все это начнет рушиться, стремясь раздавить тебя самого… И ведь, скорее всего, раздавит! Раздавит, похоронит под грудой обломков, под облаками пыли… А на развалины бросятся толпы мародеров.
Да еще эти выборы на носу! О, Господи!
При мысли о выборах Наумов открыл глаза и слез с подоконника. Предстоящие выборы губернатора Санкт-Петербурга были самой главной головной болью… Избирательная компания уже съела немало денег, а победа Толика была далеко не гарантирована.
Николай Иванович быстро пересек кабинет, сел за стол и раскрыл зеленую папку. Папка содержала заключение группы аналитиков о перспективах действующего мэра на предстоящих в июне выборах. Вся информация носила гриф «Строго конфиденциально»… вся информация была, мягко говоря, не очень оптимистичной. Николай Иванович перелистнул несколько страниц и просмотрел заключительную часть:
«…учитывая, что действующий мэр реально сосредоточил в своих руках значительные финансовые и административные ресурсы, его позиции выглядят весьма основательно… Однако следует заметить, что кандидат довольно сильно скомпрометировал себя в глазах „простого народа“ личной нескромностью, пристрастием к т. н. „светской жизни“. Демократическая эйфория электората пошла на убыль (см. приложение № 3 — результаты выборочных опросов). Население заинтересовано в приходе во власть „человека дела“, каковым представляется противник мэра — В. А. Яковлев.
В свете изложенного, победа мэра представляется реальной, но избрание его в первом же туре голосования маловероятно. Наши рекомендации по проведению дополнительных PR-акций изложены в приложениях № 4, 4А. Однако следует учесть, что проведение этих мероприятий потребует огромных финансовых вложений».
Дальше Наумов читать не стал, захлопнул папку. Собственно, он знал весь текст. Да и выводы аналитиков не содержали ничего нового или неожиданного… Может, может Толян пролететь! А ведь сто раз говорили: Толик, не борзей! Будь скромнее, Толя… Куда там! Распустил хвост, как павлин, каждый день — презентация… Светская, бля, жизнь!.. Упивался своим краснобайством. Дело, правда, делать не мешал. Жил, как говорится, сам и давал другим… столько пенок, сколько при Толике, никто и нигде не снимал! Ну так тем более беречь нужно место. Зубами цепляться. А он этими самыми зубами только бутерброды с икрой надкусывал… вместе со своей… мадам. А Неглазов все это каждый день — по ящику! По ящику! Да-а… ситуация. Сплошная головная боль.
Зазвонил телефон. Наумов отвлекся от мрачных мыслей, посмотрел на аппарат. Он не знал, что этот телефонный звонок принесет ему еще большую головную боль.
Николай Иваныч взял трубку:
— Але… слушаю.
— Приветствую, Николай Иваныч… Тихорецкий беспокоит.
— А, Паша! Привет, дорогой. Как служба?
— Служим, Николай Иваныч. Не покладая рук.
— Как-как? Не прикладая рук? Эт-то здорово.
— Э-э… в беззащитного милиционера легко камень бросить…
— Чего это ты беззащитным-то стал? Неужели даже пистолеты налево толкнули? Или только патроны? А, Пал Сергеич?
Тихорецкий рассмеялся, показал, что юмор ценит, на шутку не обижается, что человек он простой, прямой, честный… хоть и первый заместитель начальника ГУВД:
— Только патроны, — ответил он. И добавил: — Я по делу к тебе Николай…
— А-а? Ну, излагай — слушаю.
— Ты просил сообщить, когда крестничек освободится.
— Да, — сказал Наумов. И напрягся. — Да, слушаю.
— Постановление президиума горсуда ушло в Тагил.
— Когда?
— Сегодня.
— Так-так… хорошо. Спасибо, Пал Сергеич. А когда реально наш друг сможет выйти?
— Я думаю, через два-три дня. Как только бумаги придут в «тринадцатую» — так и освободят. В таких случаях освобождают немедленно, по получении постановления.
