Июнь 2000
Недолгий подростковый бунт Элизабет Фитч начался с черной краски для волос фирмы «Л’Ореаль», пары ножниц и поддельного удостоверения личности, а закончился серией кровавых убийств.
Всю свою короткую жизнь — шестнадцать лет, восемь месяцев и двадцать один день — она добросовестно и безропотно выполняла предписания матери, ибо в воспитательном процессе дочери доктор Сьюзен Л. Фитч пользовалась именно предписаниями, предпочитая их приказам. Элизабет жила в строгом соответствии с распорядком дня, составленном матерью, питалась блюдами по рецептам ее диетолога, которые готовил личный повар, и носила одежду, выбранную и купленную специально нанятым для этой цели профессионалом.
Сама доктор Сьюзен Л. Фитч придерживалась консервативного стиля, который, по ее мнению, как нельзя лучше соответствовал высокой должности начальника хирургического отделения в чикагской больнице «Силва мемориал». Предполагалось, что дочь пойдет по стопам матери, для чего принимались все необходимые меры.
Элизабет прилежно училась, добиваясь блестящих результатов в выполнении разработанных матерью учебных программ. Осенью ей предстояло вернуться в Гарвардский университет, чтобы впоследствии получить медицинский диплом и стать, как мать, врачом. Хирургом — другие варианты не рассматривались.
Элизабет — а мать называла ее только так, ни о каких «Лиззи», «Лиз» или «Бет» не шло и речи — бегло говорила по-испански, по-французски и по-итальянски, неплохо владела русским и основами японского. Девочка играла на пианино и скрипке, путешествовала по Европе и Африке и могла безошибочно перечислить все кости, нервы и мышцы человеческого организма, а также исполнить без нот фортепьянные концерты Шопена под номерами 1 и 2.
Она никогда не ходила на свидания и ни разу не целовалась с мальчиками, не бродила по торговым центрам в компании ровесниц, не участвовала в пижамных вечеринках и не хихикала с друзьями за порцией пиццы или горячего шоколада.
Элизабет прожила на свете шестнадцать лет, восемь месяцев и двадцать один день и представляла собой достойный продукт воспитательной программы, тщательно разработанной матерью с учетом всех мелочей.
Пришло время крутых перемен.
Девушка наблюдала, как мать упаковывает вещи. Сьюзен уже успела уложить волосы в традиционный овальный пучок на затылке и теперь аккуратно укладывала очередной костюм в складной саквояж. Затем она еще раз просмотрела распечатку расписанных по дням мероприятий медицинской конференции, которая продлится неделю. Там были указаны все заседания, встречи, обеды и ужины, а также дресс-код, подобающий для каждого отдельного случая, включая туфли, сумочки и прочие аксессуары.
Одежда, разумеется, от ведущих дизайнеров моды, безукоризненно сшитая из дорогой добротной ткани, а к ней — итальянская обувь. И ни одной яркой краски среди обилия оттенков черного, серого и бежевого. Элизабет не могла взять в толк, как матери удается выглядеть блистательной красавицей и при этом намеренно отдавать предпочтение наводящим уныние мрачным костюмам.
После двух семестров обучения в колледже по ускоренной программе у Элизабет начало вырабатываться некое подобие собственного стиля в одежде. Именно тогда, в Кембридже, она и купила первые джинсы, трикотажную курточку «худи» и сапоги на массивных каблуках.
Платила, разумеется, наличными, на случай если матери или ее бухгалтеру вздумается проверить расходы по кредитной карте и потребовать отчета по поводу вещей, тщательно спрятанных в данный момент у Элизабет в комнате.
Облачившись в молодежную одежду, она почувствовала себя совершенно другим человеком, не имеющим ничего общего с прежней Элизабет, и по этому случаю направилась прямиком в кафе «Макдоналдс», где заказала первый в жизни «Биг-Мак» с огромной порцией картофеля фри и шоколадный коктейль в придачу.
Пьянящее чувство радости оказалось столь сильным, что девушке пришлось срочно удалиться в туалет и, закрывшись в кабинке, дать волю слезам.
Именно в тот день, как считала Элизабет, семена назревающего бунта упали на благодатную почву. А может быть, они и раньше жили в душе, дремали до поры до времени, пока соленая жирная пища не послужила толчком к бурному росту.
И вот теперь Элизабет чувствовала, как их побеги пронизывают все ее существо.
— Твои планы изменились, мама, но это не значит, что я должна менять свои.
Сьюзен аккуратно уложила пакет с обувью в большой складной чемодан, пригладила вещи красивыми ловкими руками хирурга. На ногтях безупречный французский маникюр с бесцветным лаком. И здесь ярким краскам не нашлось места.
— Элизабет. — Голос матери спокойный и ровный, такой же элегантный, как и ее гардероб. — Пришлось приложить немало усилий, чтобы записать тебя на летний курс уже в этом семестре. Таким образом, ты будешь соответствовать всем требованиям для поступления в Гарвардскую медицинскую школу на целый семестр раньше запланированного срока.
При одной мысли о медицинской школе у Элизабет противно засосало под ложечкой.
