В этом году (2008 г) исполнилось 85 лет со времени посещения Айседорой Дункан наших курортов. После совместной зарубежной поездки в 1923 году С. Есенин и А. Дункан собирались в путешествие по Кавказу. Были запланированы гастроли известной американской балерины в Кисловодске и других крупных городах. Перед отъездом Есенин расстался с Дункан, и она одна выехала на Северный Кавказ. «В Пятигорске Айседора спросила меня, — пишет Ш.И. Шнейдер (директор балетной студии Дункан), — будет ли концерт ее там, где убит русский поэт Лермонтов?».
Она бывала в Россия в 1905, 1913 годах, а после Октября приехала в нашу страну, разоренную войной, учить людей искусству «радости свободного тела».
На сцене Курзала, в Лермонтовской и Пушкинской галереях она танцевала под музыку Бетховена, Чайковского, Берлиоза. Трогательная, нежная колыбельная Гречанинова сменялась огненной, бурной «Марсельезой», за печальным ноктюрном Шопена следовал воздушный вальс Штрауса,
В Пятигорске, на концерте в Лермонтовской галерее, Дункан изменила программу и вместо 6-й симфонии Чайковского танцевала «Неоконченную симфонию» Шуберта. Причину замены она никому не желала сказать, была весь день раздражительна и печальна, «Жалела, что не успеет съездить на место дуэли, расспрашивала меня, — вспоминает Шнейдер, — о Лермонтове, много говорила о Есенине. Танцевала она «Неоконченную симфонию» с большим настроением, необычайно лирично».
Жила она несколько дней в кисловодской гостинице «Гранд-Отель», окна номера выходили в верхний парк Курзала, где по вечерам ежедневно играл симфонический оркестр.
Дункан была первой зарубежной «звездой» в Советской России, открывшей новые горизонты искусству. Ей первой принадлежит воплощение революционной темы в хореографии. Еще памятны исполнявшиеся ею «Марсельеза» и «Интернационал». Под музыку классиков Глюка, Моцарта, Вагнера она создавала «скульптурные этюды», соединяя пластику и музыкальное звучание в единый образ.
Возвратившись на родину, Дункан рассказывала западным журналистам о поездке в Советскую страну: «Россия, Россия, и только Россия... со всеми ее страданиями стоила всего остального в моей жизни, вместе взятого».
В детстве Айседора была несчастлива - отец, Джозеф Дункан, обанкротился и сбежал еще до ее рождения, оставив жену с четырьмя детьми на руках без средств к существованию. В 13 лет Айседора бросила школу, которую считала совершенно бесполезной, и серьезно занялась музыкой и танцами. Айседора настаивала на том, что танец должен быть естественным продолжением человеческого движения, отражать эмоции и характер исполнителя, импульсом для появления танца должен стать язык души. Все эти идеи, новаторские по своему характеру, естественно, вступали в противоречие с балетной школой того времени.
Выступления танцовщицы начались со светских вечеринок, где ее преподносили как пикантное дополнение, экзотическую диковинку: Айседора танцевала босиком, что было в новинку и изрядно шокировало публику.
Тем не менее попытка покорить Чикаго окончилась для неё ничем и танцовщица предпочла уехать в Европу. Туманный Лондон дохнул на неё чопорностью и камерностью светских салонов, покорить которые в условиях жёсткой конкуренции можно было только чем-то сногсшибательным. Только вот чем – темпераментом? По ту сторону Ла-Манша её главная соперница Мата Хари тогда уже нашла своё кредо в танце, рискнув раздеться перед публикой, и околдовала её восточными па.
В глубокой задумчивости Айседора бродила по залам Британского музея и искала, искала... На глаза попалась огромная краснофигурная античная ваза, вывезенная из Афин. Лёгкий наклон головы, развевающиеся складки туники, взлетевшая над головой в изящном жесте рука. У ног танцовщицы, поднимая чашу с вином, сидел бородатый воин. Нет ничего прекраснее скачущей лошади, плывущего корабля и танцующей женщины. Через века художник смог донести глубокое восхищение мужчины пляской гетеры, представительницы самой обольстительной, самой свободной от унизительного быта и самой образованной дамской касты древнего мира. Перед Айседорой вспыхнуло пламя озарения...
Уже через несколько дней она нашла покровительницу в лице известной актрисы Кемпбелл, которую заразила своей идеей – танец должен быть символом свободы, продолжением естественной грации, говорить языком эмоций, а не раз и навсегда отрепетированных жестов. Расчётливая царица салонов устроила своей протеже дебют на одном из частных приёмов, где преподнесла её чуть ли не как "экзотическую закуску". И не прогадала – дерзкая Айседора, выступившая босиком и в тунике вместо пачки, сумев во многом скопировать древнегреческую пластику, увидела в глазах зрителей восхищение. Успех понёсся впереди неё в сандалиях Гефеста – уже в 1903 году Айседора смогла поехать на гастроли в желанную Грецию, где отточила своё мастерство пластической импровизации. Ей рукоплескали лучшие сценические площадки Европы, везде её выступления шли при полном аншлаге.
Те, кто видел танцующую Айседору хоть раз, не забывали ее никогда. Ниспровергательница основ классического танца, она не сомневалась, что истинный танец должен рождаться "из духовной потребности выразить внутренние переживания человека". Танец и жизнь были для нее синонимами. Отказавшись от классического танцевального образования, она всегда восклицала: "Да и разве можно научить танцам?". В американской студии Стеббинс, где делала свои первые шаги Айседора, учили пластической интерпретации музыки, искусству открытой импровизации. Движенческой основой служил несложный гимнастический комплекс.
