Мой друг Ниагаров (цикл рассказов)

Мой друг Ниагаров (цикл рассказов)

Авторы:

Жанры: Советская классическая проза, Русская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Фрагмент

Всего в книге 7 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

В этом сборнике представлены рассказы прекрасного советского писателя и драматурга Валентина Петровича Катаева.

Читать онлайн Мой друг Ниагаров (цикл рассказов)


[битая ссылка] [email protected]

1. Ниагаров и рабочий кредит

Мой приятель, небезызвестный Ниагаров, осмотрел меня с ног до головы уничтожающим взглядом и сказал:

– Брюки длиннее, чем полагается, на пол-аршина, чего нельзя сказать о рукавах, которые короче на три четверти. Хи-хи! И потом – что это за набрюшник?.. Ах, не набрюшник, говоришь? А что же это такое?.. Ах, жилет! Виноват, ви-но-ват! Спорить не буду. Конечно, может быть, это у вас называется жилет, только не так я себе представляю эту часть туалета. Что, специально в Конотоп ездил заказывать костюмчик? Сознайся, плутишка! В Конотоп?

Я застенчиво опустил глаза.

– В Мосшвею. Ездил. Специально. Заказывать. На Петровку.

– На Петровку? Ми-лый, да на Петровке я тебе оденусь, как молодой принц!

– Ну, брат, на рабочий кредит не очень оденешься.

– А что такое?

– А то. Приказчики не уважают. «Забирай, говорит, что дают. Много вас тут, разных-всяких, с талончиками шляется». Я не успел и глазом моргнуть… Раз-два… На все деньги, и вот видишь…

Ниагаров уничтожающе сверкнул глазами:

– Деревня! Шляпа! Одевайся, идем.

Через полчаса мы с Ниагаровым входили в магазин Мосшвеи на Петровке. Ниагаров засунул руки в карманы и, крутя папиросу в небрежно стиснутых зубах, подошел к приказчику.

– Будьте любезны. Костюм. Самый лучший. И шляпу. Самую лучшую. Полдюжины рубах. Самых лучших. Живо.

– В рабочий кредит? – подозрительно осведомился осторожный приказчик.

Ниагаров сдвинул брови:

– Бол-ван! Не видишь, с кем разговариваешь!

– Виноват, вашсиясь… Простите… не признал… – Васька, стульчик господину! Митька, сними с господина галоши! Колька, принеси господину стакан воды. Разрешите-с снять-с мерочку-с…

Ниагаров вертелся перед зеркалом и, презрительно искривив губы, цедил:

– Черт знает что! Под мышками жмет. Воротник лезет на затылок. Брюки коротки. Не годится. Другой!

– Сей минут, вашсиясь… Пожалте ножку. Так. Согните ручку. Так. Красота. Как вылитый.

– Матерьял дрянь! Не годится. Другой…

Через два часа, одетый с ног до головы, как молодой принц, Ниагаров небрежно подошел к кассе.

– Получите. Талон. Моя фамилия Ниагаров. Мне еще тут остается кредиту на два червонца. Отметьте. Мальчик, отвори дверь. До свидания!

С неподражаемой грацией поскрипывая новыми башмаками, Ниагаров прошел мимо обалделого приказчика и вышел на улицу. Вот тебе и рабочий кредит!

– Видал-миндал? Де-рев-ня! А теперь разрешите вас чествовать обедом в «Праге». Тут у меня еще два червонца от кредита осталось.

– Жаль ведь…

– Младенец! При известном умении кредитом можно воспользоваться с большой помпой. Учись, юноша! Извозчик, в «Прагу»!

2. Лекция Ниагарова

Громадная аудитория Политехнического музея была переполнена учащейся молодежью и профессорами. Деловитые рабфаковцы нетерпеливо ерзали на скамьях. Свердловки нервно теребили клеенчатые тетрадки. Строгие очки профессоров, френчи инженеров и буденовки генштабистов говорили о важности и серьезности предстоящей лекции.

Я мечтательно облокотился на барьер и думал: «О, милая, отзывчивая советская молодежь, которая так трогательно тянется к солнцу знания, преодолевая на своем пути житейские невзгоды, холод и даже голод! О, седые, умудренные наукой ученые, которые, подобно своим ученикам, пришли сюда для того, чтобы обогатиться новыми положительными знаниями из области прикладной техники! О, серьезные генштабисты, еще так недавно переносившие все опасности гражданской войны, которые урвали из своего скромного бюджета львиную долю для того, чтобы купить билет на эту исключительную лекцию! Они все пришли сюда для того, чтобы услышать (как об этом гласили тезисы на афише) о потрясающих завоеваниях человеческого гения в области междупланетных сообщений. И ни одного режущего пятна. Ни одного толстого нэпмановского лица. Ни одного кричащего туале…»

Я запнулся и окаменел. Изящно раздвигая толпу и рассыпая направо и налево «пардон, пардон», с красивым желтым портфелем под мышкой, прямо на меня шел Ниагаров. Его галстук был непередаваемо роскошен, и остроносые малиновые туфли стоили не менее восьми червонцев. Он снисходительно улыбался и благоухал.

– Ниагаров! – воскликнул я в изумлении. – Как ты сюда попал? По имеющимся у меня достоверным сведениям, здесь не предвидится ни хореографических эскизов Голейзовского, ни игривого кабаре с участием Хенкина, ни даже маленькой семейной партии в баккара. Тебя, очевидно, ввели в заблуждение. Или, может быть, ты, плутишка, бросил шумный и рассеянный образ жизни и начал на старости лет интересоваться проблемами междупланетного сообщения… хи-хи…

– Мой друг, – строго остановил меня Ниагаров, – проблема междупланетного сообщения интересовала меня с детства.

– Но…

Ниагаров кисло поморщился и сказал с ударением:

– Проблема междупланетного сообщения ин-те-ре-со-ва-ла меня с детства, и сегодня я наконец решил выступить с публичной лекцией по этому интересному вопросу.

– Что?! Ты?! Читать?! О междупланетном сообщении?! Лекцию?! А ты себе температуру мерил?

– На нас смотрят, – прошипел Ниагаров. – Пойдем. Ты меня провалишь…

– Сиди здесь, дурак, – сказал Ниагаров, кинув меня на диван, когда мы пришли в артистическую. – Сиди и молчи.


С этой книгой читают
Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Безрогий носорог

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Встреча

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Записи о Масакадо

Это повествование рассказывает о том времени, когда впервые во все концы Ямато разнеслось имя Тайра. Но люди не славили это имя — они боялись этого человека, который, обуреваемый гневом, поднял мятеж. Отчего же решился он на такое?Тайра Масакадо (903?–940) — потомок императора в пятом поколении — был обижен за то, что при раздаче должностей был обойден родом Фудзивара, и именно представитель того рода, а не он, Масакадо, занял должность полицмейстера столицы, на которую так рассчитывал. В те же годы он вел в провинции Симоса ожесточенные войны со своими родственниками за земельные наделы отца, которые должны были перейти к нему по наследству.


Песок под солнцем

Два мира, две культуры, две цивилизации, идущие каждая по своему пути. Одна из них напоминает Землю нашего времени. Но не Земля и время не наше — остановившаяся в своем развитии цивилизация планеты Основа. Мир победившего феминизма и тотального электронного контроля. С другой стороны открывшегося в пространстве портала — динамичная и любопытная цивилизация кошачьих. Мир изменчивости и рискованных научных экспериментов. Зашедший в тупик контакт, с которым ни одна из сторон не знает, что делать. И посреди всего этого переплелись судьбы четверых молодых существ: двоих студентов людей и двоих хвостатых.


Хронологический указатель трудов

Хронологический указатель трудов.


Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению”

Интервью Игоря Тимофеевича Фролова дано в январе 1993 года, опубликовано в журнале Вопросы философии. — 2003, № 3, - С. 117–139.


Другие книги автора
Белеет парус одинокий

В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.


Алмазный мой венец

В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.


Трава забвенья

В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.


Катакомбы

Заключительная часть тетралогии «Волны Черного моря».