— Да пребудет с нами Сила! — горестно возопил Титус Рутра Пазузу, падаван второй ступени, в отчаянии роняя руки на руль. — Все, приехали!
Магистр Джагавр Чоудхури наклонился к лобовому стеклу и близоруко прищурился, пытаясь разглядеть, отчего на дороге возникла столь серьезная пробка. Похоже, из Нагатинского затона на Третье транспортное кольцо выполз гигантский плотоядный слизень, потерявший ориентацию в пространстве из-за внепланового сброса ядовитых фабричных стоков в Москву-реку. По крайней мере, слизистая сизая туша величиной с двухэтажный дом, колыхавшаяся далеко впереди над рядами нетерпеливо сигналящих машин, наводила именно на такую мысль.
— Опоздаем? — озабоченно спросил Титус Рутра.
— Неизбежно, — согласился магистр Чоудхури, вытащив из кармана платок и степенно промокнув морщинистый доб.
— Не помешал бы кондиционер, — произнес Пазузу, до упора откручивая окошко со своей стороны. Особого облегчения это, впрочем, не принесло — окружающее пространство было наполнено густым бензиновым выхлопом. — Кажется, это надолго.
— Не помешал бы, да, — после паузы невозмутимо ответствовал Чоудхури, пряча платок в карман.
Титус помолчал и, не дождавшись продолжения, опустил голову, привычно сцепив руки перед лицом в молитвенном жесте.
— Мой разум отравлен ядом сомнения, учитель, — сказал он, прикрыв глаза.
— Хочешь поговорить об этом, юный падаван? — приподнял бровь магистр.
— Да, учитель.
— Что ж.
Магистр поудобнее устроился на переднем сиденье и начал неторопливо перебирать извлеченные из рукава кипарисовые четки, глядя прямо перед собой. Поняв, что это было приглашение к откровенности, падаван несмело начал:
— Видите ли, магистр Чоудхури…
Машина впереди тронулась, и Титус Рутра, тихо чертыхнувшись, подал «Ладу» вперед. Наставник неодобрительно поморщился, но промолчал. Через десяток метров падавану опять пришлось затормозить, и он вновь сложил руки в жесте покорности.
— Не делай так, — разрешил магистр.
— Но, учитель! — запротестовал Пазузу. — Это не по Уставу!..
— Не джедаи для Устава, но Устав для джедаев, — наставительно проговорил Джагавр. — Правила писаны для того, чтобы поддерживать внутренний порядок среди братьев, но не для того, чтобы возводить их в абсолют и молиться на них, как на идола. Правила хороши тем, что в экстренной ситуации ими можно пренебречь, иначе они превращаются в мельничные жернова на ногах пловца. Держись в среднем ряду, сынок, следи за дорогой и поведай мне свои сомнения.
— Да, учитель.
Падаван сосредоточился на дороге и несколько мгновений молча лавировал между неуклюже движущимися металлическими экипажами, сердито бибикая на нерасторопных коллег. Наконец, собравшись с духом, спросил:
— Скажите, учитель Чоудхури, почему мы с вами не выезжаем на задания с мигалкой и сиреной, как делают многие братья? Это ведь не гордыня и не стремление к комфорту, правда-правда, это насущная необходимость! Для чего мы торчим в пробках, опаздывая на чрезвычайно важные миссии, и позволяем надутым ничтожествам с милицейскими номерами обгонять нас? Во имя Альмонсина-Метатрона, да если бы порядок в этом городе был возложен на плечи милиции, здесь уже на третий день воцарилась бы анархия! Меж тем они имеют преимущественное право проезда в любой ситуации, а мы нет…
— Все крайне просто, юный падаван, — ответил Джагавр Чоудхури, монотонно перебирая пальцами четки. — Если мы решим воспользоваться спецсигналом, нам придется взять в гараже Ордена машину представительского класса. Согласись, мигалка на «Ладе» будет выглядеть анекдотично. Услышав сирену, водители судорожно начнут озираться в поисках правительственного «гелендвагена» или фургона «Скорой помощи» — им даже в голову не придет, что спецсигнал установлен на нашей машине, дешевенькой и побитой. Хорошо, мы взяли автомобиль представительского класса, дорогой и комфортабельный, с милым твоему сердцу кондиционером. Что дальше? Друг мой, гидра порока коварна и вкрадчива. Тебе непременно захочется между заданиями катать на этом лимузине красивых девочек и парковать его возле шикарных ресторанов. Ты станешь требовать у меня денег на девочек и рестораны, и я буду удовлетворять твои желания, поскольку Устав Ордена в воспитательных целях рекомендует наставникам выдавать ученикам на мелкие расходы определенные суммы из орденской кассы, которые, по мнению наставника, не выходят за рамки приличий. Рано или поздно суммы, в которых ты станешь нуждаться, неизбежно выйдут за эти рамки, и я буду вынужден отказать тебе. И тогда ты возьмешь без спросу — неважно, из кассы Ордена или у беззащитных горожан, хотя первое, безусловно, гораздо более отяжелит твою карму. Поверь мне, юный падаван: путь на темную сторону Силы короче, чем на другую сторону улицы.
— Простите мне мою дерзость, учитель Чоудхури, но отчего же тогда мастер Гаумата и его падаван Миахил Минотаурус разъезжают по Москве на «мерседесе» и вовсю используют спецсигнал? Разве Минотаурус уже на темной стороне Силы? Что в таком случае он делает в Ордене, и почему же Великий магистр Миллер не изгонит его?
— Ну, начнем с того, что мастер Гаумата — сам пьяница и развратник, каких свет не видывал, — проворчал магистр Чоудхури. — Своим поведением, на мой взгляд, он порочит звание рыцаря-джедая. Но в нем есть могучая искра. Видишь ли, юный падаван, у каждого рыцаря свой путь. Кто-то способен опрометчиво предаваться пагубным земным утехам, но при этом оставаться ревностным Воином Света, готовым по первому зову броситься на защиту светлых идеалов. А кому-то достаточно одного неверного шага, чтобы навсегда сгинуть в пучине порока. Именно поэтому мы смиренно терпим недостойное поведение мастера Гауматы, ибо нет в нашем Ордене равного ему по силе и умению, разве что Великий магистр. Изгнать его за незначительные и в общем-то простительные грешки — значит неизбежно ослабить Орден. А от смертных прегрешений, я уверен, Гаумата удержаться сумеет, ибо силен дух его на светлой стороне Силы. И падаван Миахил также гораздо далее продвинулся по пути Силы, чем ты. Кто проиграл ему всухую в Смертельной Битве на прошлой неделе? Три раза подряд!
