Московские дуры и дураки

Предлагаемое «Житие Ивана Яковлевича», известного пророка, доселе живущего в Москве, напечатано было в первый раз в журнале «Наше Время». Теперь является оно дополненным новыми сведениями и с приложением: 1) портрета Ивана Яковлевича; 2) свидетельства об Иване Яковлевиче Князя Алексея Долгорукова; 3) тридцати трех подлинных писем Ивана Яковлевича и 4) трех снимков с почерка его руки.

Несмотря на то, что Иван Яковлевич Курейша очень нас интересует, мы все-таки долго не решились подойти к нему и подвергнуть его нашему изучению; не решились бы и теперь, если б не недавняя заметка о нем «Московских Ведомостей». Нас испугала она. Что было бы, думали мы, если б после этой заметки, в самом деле запретили доступ к Ивану Яковлевичу, идолу русской женщины? Где б тогда мы нашли подобной ему драгоценный остаток древней Руси? Где бы тогда могли мы исследовать ту атмосферу, которая теперь стоит спертою около него? И вот мы посетили его 28-го августа сего года, и результат нашего посещения спешим сообщить читателю. К великому нашему несчастию, мы не можем высказать всего, что накопилось у нас на душе, и что так хотелось бы высказать.

Древняя Русь, по единогласному свидетельству дошедших до нас памятников, была наполнена ханжами. Еще в XII веке благочестивый Даниил Заточник указывал на людей, которые «обходят села и дома славных мира сего, яко пси ласкосердии». В некоторых актах упоминаются, как лица с весом, «страннии и кто одеяния иноческая свержет». Название «святошей» теперь бранное, а тогда пользовалось всеобщим сочувствием. Народ должен был делать заговоры «от старца и старицы, от посхимника и посхимницы» (Сах. 1, 54). Стоглав, протестуя против всего, «еже содеяхом зле», говорит о лживых пророках и о блаженных, лишенных разума, считавшихся за святых и творивших богомерзкие дела. И хотя в пустыне древней Руси потонули бесследно и глас собора и самый собор, но протест не прекратился. В 1636 г. жалуется на ханжей патриарх; их гонят: царь Алексей Михайлович в 1649 и 1655, и соборы 1666 (§ 11) и 1681 г.; но, несмотря на все, в 1689 г. снова раздается голос патриарха, что «старцы и старицы бродят в мире и в мирских домех пребывают, и монашескому чину зазор приносят». Известны, ведь, старания Руси, чтобы все у ней было прилично, чтобы не было зазору, да чтоб иностранцы не увидали! И только в конце XVII века являются первые решительные меры против ханжества. В 1690 г. всех этих, которые за святых-то считались, велят бить кнутом и ссылать в Сибирь, а в 1694 г. брать в Стрелецкий Приказ.

При новом повороте жизни в XVIII веке, ханжи делаются более заметными, чем прежде, когда они были законным и обыкновенным явлением. Находятся люди, которые не боятся указывать на них с иной стороны. «Некоторые же, пишет Болтин, видели обман, но говорить не смели». И вот Татищев свидетельствует про двор царицы Прасковьи Федоровны, что он, от набожности, похож был на госпиталь юродов и ханжей, которые были в великом почтении у баб, в которых верили, которым целовали руки. «Сколько, говорит он в другом месте, есть людей, которые безумных ханжей и пустосвятов рассказы и враки паче Святого Писания почитают». Из них известны были в то время, Тимофей Архипович, сумасбродный подьячий, которого за святого и пророка суеверцы почитали; пророк Андреюшко и пустосвят Михайло, живший в Васильевском саду. Юродивый Михайло Босой был один из приближенных к царице Авдотье Федоровне. Что это были за люди и кто были их почитатели, можно видеть из слов Петра, сказавшего про них: «в церкви поют: спаси от бед! а на паперти на убийство деньги дают», потом из записок Берхгольца о дворе Прасковьи Ивановны в 1722 году. Берхгольц рисует такие картины ханжества с развратом, что и вспомнить то о них гадко. Видя перед собою голый факт и не разумея духа его, Болтин думал, что тот век был в особенности благоприятен ханжам и лицемерам, «которые чудесам не верили, а пользу одну в них обретали» и, что будто бы от времени Петра Великого прекратились таковые чудотворения. Болтин, как видите, ошибался. Указ 25 Февраля 1717 г. велит ловить ханжей, и бить нещадно; о них не забывают и в 1719 году в наказе, данном воеводам. Духовный регламент называет их бездельниками, которые по миру ходят бесстудно, нахальством и лукавым смирением чужие труды поядают; в церкви же входить — не свое дело помышляют. Святейший синод в 1722 принужден действовать на них увещанием. Указы 1737 г. о кликушах и ханжах, 1732 о юродивых и 1739 о соблазнителях-ханжах представляют ряд мер против ханжества. Екатерина II считает нужным вывести в своих комедиях Ханжихиных и Суеверовых.

В различных родах ханжей первое место, как мы уже заметили, занимают уроды, юроды и убогие. Понятие об убогом определяется двояким образом, смотря по тому, кто определяет: древнерусский грамотник, или народ. По свидетельству известной беседы: «убогий о богатстве не печется не о чем же»; а пословица говорит: не то убогий, шо трошки ’мае, а то, шо не зна «годи» та усе жада’е. Убогие считались святыми так же как и уроды и калеки. У древнорусских ханжей был запрос на уродов, любовью которых можно было бы спасти свою душу, а потому они фабриковались так же, как и нищие. У своих детей, или у взятых на откуп или у детей краденных старцы и старицы выламывали руки и ноги, выковыривали глаза и сделав их таким образом уродами, воспитывали потом до юродства. Макаров говорит, что еще недавно наши города наполнены были толпами слепых, а по улицам ездили подводы с изуродованными людьми. Уроды одарены нездешнею силою. Так есть «трава нечуй ветер», которую находят только одни слепые. Предвещалось несчастие, если кто слепца стрячет, т. е. встретит (Щапов, 450). Уроды в нравственном смысле, т. е. дураки, безумные, идиоты, были уродами высшей школы и назывались «юродивыми». Искусственные юроды приготовлялись или из детей или из нищих с юродственными склонностями, которые сманивались старицами. Были также притворные юроды, ибо юродство считалось почетным и выгодным занятием: «инии же творятся малоумии, а потом их видят целоумными» (А. А. Эксп. III, 264). Юродством называлось всякое бесчиние и безобразие: ходить полуголым, кощунствовать над святыней и всяким приличием, драться на улицах, творить чудеса. Юроды были известны в глубокой древности. При Ольге, говорит Татищев, желающим креститься не возбраняли, но только смеялись над ними, называя их юродами (Тат. ист. 2, 43). Над ними ругались. В румянцевской рукописи о сивиллах, кумекая сивилла рассказывает про Тарквиния, что он наругался над нею,