Монах поневоле

Монах поневоле

Авторы:

Жанр: Историческая проза

Цикл: Старые были

Формат: Полный

Всего в книге 11 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.

Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания

Читать онлайн Монах поневоле


І

Въ послѣдніе годы царствованія Екатерины II однимъ изъ любимѣйшихъ пріютовъ богатой петербургской молодежи былъ трактиръ «Очаковъ». Да и не одну только молодежь манилъ къ себѣ пріютъ этотъ: здѣсь можно было встрѣтить очень часто и людей почтенныхъ и почтеннаго ранга. Многіе были рады вырваться изъ домашней прискучившей обстановки и, словно по мановенію волшебнаго жезла, перенестись на нѣсколько часовъ въ преддверіе Магометова рая. А что трактиръ «Очаковъ» былъ именно «преддверіемъ Магометова рая», въ этомъ нельзя было сомнѣваться. Отворивъ извнѣ ничѣмъ незамѣчательную и даже грязноватую дверь и взобравшись по плохо освѣщенной лѣстницѣ, посѣтитель былъ встрѣчаемъ дюжиной длиннобородыхъ молодцовъ въ яркихъ восточныхъ костюмахъ и съ чалмами на головахъ.

Молодцы эти, хоть и на чистомъ русскомъ языкѣ тверского произношенія, но все-же съ глубочайшими восточными поклонами спѣшили снять съ гостя верхнее платье, распахивали передъ нимъ двери, и онъ вступалъ въ таинственный полусвѣтъ кіоска, озареннаго матовыми, полосатыми фонариками. За кіоскомъ слѣдовалъ цѣлый рядъ тоже болѣе или менѣе «турецкихъ», только уже ярко освѣщенныхъ комнатъ, уставленныхъ низкими и мягкими софами и диванами.

По стѣнамъ, для пущей вѣрности колорита, были намалеваны мечети и минареты, а не то такъ семейныя сцены въ видѣ чалмоноснаго турка, важно сидящаго съ кальяномъ, скрестивъ ноги, пускающаго кольца ярко голубого дыма, и съ прильнувшей къ нему обольстительной турчанкой въ перинообразныхъ шальварахъ и въ крошечныхъ туфелькахъ съ загнутыми носками.

За исключеніемъ раннихъ утреннихъ часовъ «турецкія» комнаты были всегда биткомъ набиты посѣтителями. Тверскіе турки едва поспѣвали исполнять требованія нетерпѣливыхъ и взыскательныхъ гостей, то и дѣло шмыгали по истертымъ коврамъ, разнося кушанья и вина. И чѣмъ позднѣе былъ часъ, тѣмъ «Очаковъ» становился оживленнѣе. Въ дальнихъ комнатахъ раскрывались столы, начиналась модная игра макао и гаммонъ, поднимались иногда крики и ссоры довольно крупныхъ размѣровъ.

А въ потаенномъ, таинственномъ отдѣленіи, куда допускался далеко не всякій, раздавались звуки клавикордъ и арфы, раздавались трели женскихъ голосовъ, и, заслышавъ ихъ, избранники бросали карты и споры и спѣшили изъ «преддверія рая» въ самый «рай», въ общество гурій.

Но кромѣ винъ и картъ, кромѣ таинственныхъ гурій, играющихъ на клавикордахъ и арфѣ, въ «Очаковѣ» была еще одна диковинка и приманка, «настоящій турка, изъ настоящаго Очакова», какъ его рекомендовали тверскіе турки. Этотъ «турка» время отъ времени торжественнымъ и мѣрнымъ шагомъ расхаживалъ по комнатамъ, и когда онъ проходилъ, головы всѣхъ обращались къ нему, почти всѣ глаза слѣдили за нимъ съ любопытствомъ.

Люди солидные и въ особенности провинціалы, наѣзжавшіе въ Петербургъ по дѣламъ и считавшіе необходимостью осмотрѣть на ряду съ Кунсткамерой и Академіей Художествъ и «Очаковъ», относились къ «туркѣ» не совсѣмъ благосклонно, даже отплевывались. Но привычные посѣтители, главнымъ образомъ, молодые военные и штатскіе люди, подзывали «турку», угощали его, заводили съ нимъ бесѣду.

Турка отъ угощенья всегда отказывался, бесѣду-же поддерживалъ охотно: онъ садился на мягкій диванъ, поджималъ подъ себя ноги и начиналъ говорить по турецки. Поднимался хохотъ и кончалось всегда тѣмъ, что и турка, и его собесѣдники установляли между собою выразительный языкъ тѣлодвиженій и всевозможныхъ гримасъ, на которомъ отлично понимали другъ друга.

II

Въ морозный и вѣтряный зимній вечеръ извощичьи сани подъѣхали къ «Очакову». Изъ нихъ вышелъ высокій мужчина, закутанный въ шубу и вдобавокъ съ длинной муфтой въ рукахъ. Взобравшись по лѣстницѣ и отворивъ дверь въ теплыя сѣни, онъ сбросилъ шубу на руки первому подбѣжавшему къ нему турку и сталъ оправляться передъ трюмо, обставленнымъ очень жидкими и чахлыми, но все-же тропическими растеніями.

Трюмо отразило молодцеватую, красивую фигуру, одѣтую довольно тщательно и богато, но все-же не по послѣдней петербургской модѣ.

Молодой человѣкъ не успѣлъ еще поправить прическу и вытереть тонкимъ надушеннымъ платкомъ свое мокрое отъ снѣгу лицо, какъ къ нему, съ низкими поклонами, подошелъ бородатый тверской турокъ.

— Батюшка, Петръ Григорьевичъ, вы-ли это?! — радостно осклабляясь, заговорилъ турокъ. — А я было и не призналъ… давненько, сударь, къ намъ не жаловали!..

Молодой человѣкъ обернулся.

— А! это ты, Сидоръ, — сказалъ онъ:- узналъ, помнишь?..

— Васъ-то, сударь, да и не помнить!.. такихъ господъ, да чтобы забыть!.. Въ добромъ ли все здоровьи?.. чай, вѣдь, годика два, а то и поболѣе, какъ изъ Питера…

Турокъ поймалъ и громко чмокнулъ руку молодого человѣка и быстро началъ оправлять фалды его камзола.

— Ну, хорошо, хорошо, довольно!.. А вотъ скажи ты мнѣ, господинъ Алабинъ здѣсь, или нѣтъ его?

— Какъ-же, сударь, здѣсь они, часа съ два времени, какъ здѣсь!..

— Ну, такъ веди.

Турокъ кинулся отпирать двери кіоска и проводилъ молодого человѣка въ одну изъ дальнихъ комнатъ, гдѣ сидѣла за игрою веселая компанія молодежи.

— Елецкій! онъ, онъ!.. вотъ такъ негаданно! — раздались привѣтствія.

Почти всѣ игроки, побросавъ карты, встали навстрѣчу новоприбывшему. Онъ быстро отвѣтилъ на дружескія рукопожатія и черезъ мгновеніе крѣпко обнималъ и цѣловалъ такого-же молодого и красиваго, какъ и онъ самъ, Алабина.


С этой книгой читают
Воскресенье

Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания.


Нежданное богатство

Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания.


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Разговор с каменотесом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Топаз-портретист
Автор: Луи Виардо

Вниманию читателей предлагается рассказ «Топаз-портретист», в котором ставится и разрешается — увы, довольно пессимистически — извечная проблема «художник и власть».Фрагмент сборника «Сцены частной и общественной жизни животных», который готовится к выходу в издательстве «Новое литературное обозрение».Иллюстрации Гранвиля.


Талий

«Наступила осень.Стало холодно.Воскресным утром жена сказала мужу:— Давай разведемся.Он фыркнул в чашку с чаем и ответил:— Давай!».


Другие книги автора
Сергей Горбатов

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В третий том собрания сочинений вошел роман "Сергей Горбатов", открывающий эпопею "Хроника четырех поколений", состоящую из пяти книг. Герой романа Сергей Горбатов - российский дипломат, друг Павла I, работает во Франции, охваченной революцией 1789 года.


Последние Горбатовы

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В седьмой том собрания сочинений вошел заключительный роман «Хроники четырех поколений» «Последние Горбатовы». Род Горбатовых распадается, потомки первого поколения под влиянием складывающейся в России обстановки постепенно вырождаются.


Изгнанник

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В шестой том собрания сочинений включен четвертый роман «Хроники четырех поколений» «Изгнанник», рассказывающий о жизни третьего поколения Горбатовых.


Старый дом

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В пятый том собрания сочинений вошел роман «Старый дом» — третье произведение «Хроники четырех поколений». Читателю раскрываются картины нашествия французов на Москву в 1812 году, а также причастность молодых Горбатовых к декабрьскому восстанию.