Настоящее время…
Мои ладони плотно упираются в деревянную трибуну, возможно для опоры, но скорее для осознания того что я все еще имею телесную оболочку. Черная кепка натянута на лоб, закрывая глаза от ярких вспышек фото и видео камер журналистов. Под короткими обгрызенными ногтями кровь, которая еще не запеклась, костяшки пальцев напрочь сбиты напоминая кровавое месиво. Всё что происходит вокруг на данный момент, для меня просто гул нечленораздельных голосов, у которых отсутствует хоть какой либо аспект человечности. Сейчас, единственное что я чувствую — это пустота. Сердце стучит размеренно, дыхание слишком ровное, ни единой слезы не скатилось по моей щеке.
Мне попросту не осталось, для кого плакать.
Два коротких вдоха сделаны лишь для того, чтобы понять, что я до сих пор дышу.
Я дышу, они нет.
Плавно и размеренно моя голова поднимается, остекленевший взгляд смотрит лишь вперед, никак не реагируя на щелчки и вспышки от фотокамер и гул вопросов журналистов. Всё что я вижу перед собой: это шестнадцать закрытых, деревянных ящиков, а рядом с ними стоят ОНИ. Около каждого ящика стоит по человеку находящемуся в нём. Мой взгляд следует по каждому из них, они улыбаются каждый по-своему особенно, только вот я не разделяю их улыбки, тошнота подходит к моему горлу с горько-кислым привкусом, я сглатываю, при этом, не изменившись в непроницаемом лице.
Я вижу всех их…
Мама, Папа, Мачеха, Отчим, Родная Сестра, Четыре двоюродных сестры и Брат, Бабушки, Дедушка, Дядя, Тётя, Племянник…
Все они стоят около своих гробов, в линию, плечом к плечу как настоящая семья.
Я хочу закричать, что хочу быть с ними, хочу к ним.
Они как будто понимают то, о чем я думаю и синхронно, слегка покачивают головами.
Я перевожу взгляд на присутствующих, их слишком много чтобы различать лица.
Журналисты затихают.
Все ждут.
Я делаю короткий вдох, и смотрю сквозь лица и время.
— Если бы я могла, отдала бы свою жизнь, в обмен на все ваши… — Мой взгляд проплывает по каждому стоящему рядом с деревянным ящиком. — Прискорбно лишь то, что моя жизнь, никогда не стоила столько, сколько стоили ваши. — Мой голос надламывается, поэтому я замолкаю, но не делаю попыток сдвинуться с места. Пальцы до обеления впились в деревянную трибуну, но я не чувствую боли.
Я не чувствую ничего.
Шквал вспышек и вопросов от бесчувственных, аморальных уродов обрушивается на меня. Но единственное, что я могу сделать, это смотреть на всех с хладнокровным взглядом.
— Вы можете пролить истину на то, что произошло? — Послышался дотошный голос журналистки с одного из известных телеканалов.
Все они здесь, чтобы получить сенсацию, сделать имя на моей семье.
Оценив журналистку отчужденным взглядом из-под кепки, от которого она сжалась и нервно сглотнула, отшатываясь на шаг назад. Я кивнула, сжимая губы в тонкую линию.
— Это будет единственный, раз, когда я говорю об этом. Здесь будет звучать лишь то, что произошло на самом деле. — Заявила я, отрешенным тоном, намекая на свою честность перед могилами родственников. — Если меня кто-то перебьет либо же только подумает это сделать, рассказ будет считаться оконченным раз и навсегда. — Мой взгляд зафиксировался на одном из пожелтевших деревьев рядом с черной оградкой.
Пришло время всем узнать правду.
14 лет тому назад…
Думаю, свою историю я должна начать именно с этого момента своего существования, ведь он играет существенную роль в последующих годах моей жизни.
В своём семилетнем возрасте, я пережила ряд событий, которые повлекли за собой череду крушений.
Холодная декабрьская ночь за окном творила зимнюю сказку, которой я всегда была так рада. Ну, как же по другому? Ведь это самый потрясающий и волшебный период, когда каждый ребенок пишет письмо седовласому старичку в красном одеянии. Я смотрела мультфильм по маленькому, пузатому телевизору, в то время как моя мама что-то кричала в соседней комнате, собеседнику в трубку дистанционного телефона. В последнее время мама много кричит и постоянно ходит грустной, мне это не нравиться. Спрыгнув с дивана, я тайком прокралась к комнате и заглянула в щелочку.
— Мне это всё надоело! Каждую ночь ты где-то пропадаешь и говоришь что на дежурстве! Я звонила тебе на работу, как идиотка попросила тебя к телефону… И знаешь, что мне ответили? — Мама горько усмехнулась. — Что по твоей должности не предусмотрено ночное дежурство, кобель хренов! — Мама перешла на крик, я с интересом наблюдала за разворачивающейся сценой, мама никогда так не разговаривала, это было захватывающе, но я не понимала в чём же причина её криков. — Не лги мне! Я нашла презервативы в кармане твоего кителя! У тебя другая женщина! — Закричала она.
Мои маленькие темные бровки сошлись на лбу. Что такое презервативы? Может это помада? Ведь женщины пользуются помадами. Я поняла, что мамочка говорит с папочкой, ведь у него есть китель темно-зеленого цвета. У папы, что другая тётя? Нет, это бред… Папочка бы никогда не променял нас с мамой на другую тётю, ведь он нас любит. Горький всхлип мамы заставил меня подпрыгнуть около двери.
