Неослабевающий интерес историков и философов, социологов и политологов к российской эмиграции первой волны – свидетельство востребованности идей, выработанных идеологами эмиграции, для понимания своего национального бытия в современном, уже неузнаваемо изменившемся мире. Распутывая сложный клубок националистических, демократических, социалистических, монархических и прочих идей – историк сталкивается с огромными сложностями. Все свое богатство и всю свою нищету выплеснула в политический котел «новой Европы» досужая мыслящая эмигрантская Россия. И, разбирая свалившийся на вышедших из своего «духовного заточения» потомков сундук заграничных дедов, мы, порой, бываем, удивлены их наивностью, а порой потрясены обретенным богатством, сулящим неплохие ориентиры на наших еще не протоптанных путях.
Безусловно, в сочинениях отечественных и зарубежных авторов приоритет отдается исследованиям в области культуры. Солидны исследования так называемой миссии русской эмиграции. Рассмотрение же проблем и сюжетов, связанных с политической деятельностью российской эмиграции, находится на втором или третьем плане. Объяснение этому можно искать в кажущейся бесперспективности, тупиковости таких тем, выявленной историей (на том этапе) ошибочности, неверности программных установок, мелкости самих организаций и их деятельности и пр. Однако внимательное изучение этой тематики позволяет не спешить списывать их творчество и деяния. Если даже «карликовые» организации с такими же идеями могут неожиданно подарить интересными поворотами мыслей, то, что же говорить о многотысячных движениях союзах, объединениях, возглавлявшиеся людьми, умеющими размышлять, думать о России, надеявшимися увидеть свою родину свободной, готовившимися отдать ей свои знания и силы.
Одной из такой организаций и является «Молодая Россия» с ее лозунгом «Ни белые, ни красные, а русские». Век ее был сравнительно короткий, но богатство идей, мыслей, размышлений поражают. Многое из теоретического наследства младороссов, выступивших на политическую сцену зарубежья в начале 1920-х гг., и сегодня звучит современно, а значит актуально.
Русские, поляки, чехи, евреи, ассирийцы, украинцы, армяне, грузины и представители многих других народов «ходили» в младороссах, живших в странах русского рассеяния – от Аргентины до Австралии, от Брюсселя до Дамаска, от Китая до Канады. И одна из основных тем, не сходивших со страниц многочисленной младоросской прессы, была посвящена будущему обустройству России. Размышляя о строительстве новой России, младороссы не могли не учитывать опыта строительства «нового мира» в Германии и Италии.
Поэтому мне пришлось обратиться вслед за младороссами к идеям, некоторые из которых связаны и с феноменом распространения во времени идей фашизма и его интерпретации в русской мысли, в русском обществе, в русской эмиграции, в славянском мире.
Сразу скажу, что за последние годы у нас в стране вышло немало книг, из которых наш охочий до знаний читатель, сидевший в свое время на самиздатовской диете, может почерпнуть многое и даже стать специалистом по национальному вопросу и жидо-масонскому заговору, иметь представление о революционном консерватизме и твердо усвоить, что патриотизм может быть всех цветов радуги, в том числе и коричневым или черным, а идеология есть ни что иное, как стиль.
Отбросив в сторону иронию, подчеркну, что обретение свободы мысли проходит довольно тяжело и нелегко думать над проблемой традиционности феномена фашизма. И опять-таки поспешу предупредить моего читателя, что время – коварный феномен, и в 1920-е гг. идеи Берлина и Рима по строительству «новых небес» не ассоциировались с Треблинкой и Маутхаузеном и культом голубоглазой блондинки.
В постверсальское время фашизм для многих – не только для «глупой массы обывателей», но и для некоторых «европейцев» – представал некоей панацеей от «коммунистической заразы», силой, способной раздавить большевизм, переустроить мир на органических основаниях национал-социализма, где не было места ни классовой борьбе, ни «золотому интернационалу».
Безусловно, в настоящее время от всего этого учения в массовом сознании остался, грубо говоря, лишь антисемитизм с холокостом. Однако в то время, когда мир пытался перестроить себя, когда вместо одной строилось сразу несколько вавилонских башен, практика еще не пожрала идеи, хотя и путаные и «вредные, с их ставкой на «кровь и почву». Ими интересовались и Струве, и Бердяев, и Ильин. Назову здесь и И. Солоневича, провозгласившего фашизм «новым евангелием, возвещенным на тысячи лет».
Небезынтересно отметить и такие факты. В 1920-е гг. в СССР действовал Орден русских фашистов, одним из организаторов которого был приятель Есенина поэт А. Ганин, родом с Вологодчины. В 1929 г. в Северо-Двинской губернии издавался даже нелегальный фашистский журнал «Голоса угнетенных», в котором критика политики местных «вождей» сочеталась с надеждами на Москву, на центральные власти.
В 1920—1930-х гг. в эмиграции насчитывалось свыше полутора десятка только крупных политических организаций, называвших себя фашистами или национал-революционерами, например, Российское Освободительное Народное Движение (РОНД), Российское Национальное и Социальное Движение (РНСД), Русская Фашистская Партия (РФП), Национальная Организация Русских Фашистов (НОРС), Российский Фашистский Союз (РФС), Всероссийская Фашистская Партия (ВФП), Русский Национальный Союз Участников Войны (РНСУВ), Российский Национальный Фронт (РНФ), воспринявших ряд ценностных установок и положений у итальянского фашизма и германского национал-социализма. Близкими по идеологическим установкам были «нацмальчики» из Национального Союза Русской Молодежи (позже – Национально-Трудовой Союз Нового Поколения, НТСНП) и младороссы. Но «близкое» весьма далеко от «идентичного», особенно если вспомнить «советские» установки младороссов, отречение младороссов от своей прежней приверженности идеям фашизма, угрожавшего Родине, даже если она тогда называлась «Совдепией». Можно вспомнить и «классические националистические организации», схожих с фашистскими или национал-социалистическими, как например, Российскую Всенародную Партию Националистов (РВПН), в программе которой подчеркивалась неделимость России, отстранение классов и партий от участия в политической жизни страны через избрание делегатов профсоюзами во все советы и во Всероссийское Национальное Народное Собрание. Само становления «православного русского фашизма» с его лозунгом «Бог, Нация, Труд» связывалось с «восстановлением православия в его чистоте и святости», с созданием «на русской земле царства социальной справедливости – Трудовой Русской империи».
