Елена Кушнир
Парадокс лжеца
Принцип неопределенности
Как остаться собой среди множества,
среди толпы, которая кишит вокруг?
Карл Шпиттелер
1
Они лежали на диване и читали, а на улице выцветал день, зажигались фонари, робко проклевывались на небосводе первые звезды. Стены мира темнели, сдвигаясь меж собой, делая земное пространство меньше и уютнее.
Ли нравилась темнота.
Черный намного лучше белого, у него просто плохая репутация: черный смог, черная меланхолия, черная икра, доступная лишь одному проценту населения планеты, из-за чего остальное человечество испытывает классовую ненависть и мечтает о кровавых революциях.
Белый ослепляет и оглушает, заставляет хуже соображать. Черный уменьшает мир, белый — тебя.
— Я люблю бумажные листы в руках, — сказала Крис и, зажмурившись от удовольствия, погладила книжную страницу, как щенячью шерстку. — Так приятно трогать…
Голос у нее был приглушенно-мечтательный, заблудившийся среди облаков. Словно поэму декламирует.
Внезапно она шумно захлопнула книгу и безо всякой поэтической томности потребовала:
— Ну, давай.
— Чего «давай»? — удивился Ли, не поднимая глаз от комикса.
— Я сказала, что люблю бумажные страницы. Я выдвигаю тезис, а ты начинай его оспаривать.
Это была игра, которую они для себя придумали. Полагалось говорить, о чем угодно, нести любую чушь, лишь бы звучало умно и походило на серьезный логический диспут. Так дети играют в переодевания, наряжаясь во взрослые вещи и размалевывая маминой косметикой пухлые розовые мордашки.
Ли прекрасно мог бы участвовать и в настоящем диспуте, но ему нравилось дурачиться вместе с Крис.
Он оторвался от картинки, которую разглядывал добрых несколько минут, изучая рисованный вариант своего любимого героя. Плоское и грубоватое изображение в комиксе мало напоминало настоящего сериального персонажа. Больше карикатура, чем портрет, раскрывающий характер.
«Настоящий персонаж — это оксюморон, — подумал Ли. — Разве персонаж может быть настоящим? Ведь все они выдуманные».
Впрочем, неважно. Ему нравился Доктор Кто из сериала, для него этот путешествующий во времени инопланетянин был настоящим. Ожившей фантазией. Но выдумка не может быть настоящей. Или может, если сделать постулатом «я в него верю»? Логика тогда победит здравый смысл?
Он задумчиво побарабанил пальцами по кожаной поверхности дивана. А почему бы и нет? Пытаются же люди доказать логическим путем существование Бога, как друг Эйнштейна Курт Гедель [1] , в чьих посмертных рукописях обнаружили подобный тезис.
Согласно его доказательству, рассуждение о Докторе звучало бы так:
1. Доктор существует в мышлении.
2. Но существование в реальности больше, чем существование только в мысли.
3. Следовательно, Доктор должен существовать.
Впрочем, Бог не Доктор…
Наверное, считать выдуманного героя настоящим — не самая правильная и здоровая идея, даже если теория логики выступает на стороне фантазии. Курт Гедель страдал паранойей, которая его в результате и уморила. Опасно доказывать себе существование несуществующего.
Но Ли было пятнадцать лет, и «опасно» для него означало: «Сделай это немедленно. Сделай это сейчас. И вообще только так всегда и делай».
Он скосил взгляд на Крис.
Та, как кошка, растянулась на диване во весь рост. От ее любимого полосатого свитера пахло стиральным порошком. Забавный запах, щекочущий ноздри. Ее рот был приоткрыт, трогательно и по-детски. Губы поблескивали от слюны, а не от блеска, которым мажутся девчонки. У нее была привычка — постоянно их облизывать, но не кусать. И ногти она не грызла, и заусенцы не отрывала. Крис никогда не нервничала и не дергалась, хоть казалась дерганной и нервной.
Ли, готовый в любой момент брызнуть эмоциями, все остальное время выглядел спокойно, как груда железа. Даже немного заторможенным. Вот она, обманчивость внешности.
Вспомнив, что Крис выдвинула утверждение в их выдуманной логической игре, он приступил к спору, приготовившись нести веселый бред.
— Если тебе нравится трогать книжные страницы, то снег белый, — сказал он.
— Если мне нравятся книжные страницы, то снег красный, — возразила она.
— Снег красный только при условии, что ты можешь обосновать свою любовь к книжным страницам.
Крис задумчиво взлохматила свои и без того торчащие волосы. Облизала губы. С серьезным видом поправила несуществующие очки на носу, многозначительно подняла указательный палец.
Ли, глядя на нее, хихикнул.
— Листы гладкие и шуршат, — наконец изрекла она.
— И это обоснование тезиса?
— Чем плохо?
Крис приподнялась на диване и, некрасиво сгорбившись, села, обхватив руками острые коленки. Выступающие лопатки обозначались на ее спине, как обрубленные крылья. Ни дать ни взять, хрупкая птичка.
— Гладкие и шуршат? — фыркнул Ли. — Тебе пять лет, что ли?
Тень, собравшаяся на стене в угловатый комок, возмутилась:
— Что же такого детского и наивного в моем обосновании?
— Ну все, — ответил Ли глуповато.
— «Ну все», — передразнила она. — Что за отстой? Аргументируй нормально.
— Сама аргументируй нормально.
— И сама дура? — она скорчила уморительную рожицу. — Очень взрослый аргумент. И кому из нас пять лет?
![Расследования Берковича 7 [сборник]](/storage/book-covers/03/0383a316dc5c525eb624f6e042ca718641bee739.jpg)
