перев. В. Нугатова
— Ты недавно спрашивала, Перл, чем зарабатывает на жизнь тот высоченный молодой господин — мистер Ивнинг, что так часто проходит мимо нашего дома, и, кажется, я это выяснила, — сказала миссис Оуэнс своей младшей сестре, сидя на кресле, заваленном узорчатыми подушками.
Миссис Оуэнс выглядывала из большого окна фасада: днем тяжелые ставни открывали, чтобы она могла полностью обозреть улицу.
Миссис Оуэнс сделала длинную паузу, желая возбудить любопытство Перл, и принялась увлеченно рассматривать лица прохожих. У миссис Оуэнс и впрямь остались лишь два занятия: править нескончаемый перечень фамильных ценностей да наблюдать за теми, кто проходил под окном, — оградив себя от улицы массивными засовами из кованой стали.
— Если хочешь знать мое мнение, Грейс, мистер Ивнинг довольно часто выходит из своего пансиона и возвращается обратно, так что у него, наверное, куча дел, — наконец нарушила молчание Перл.
Выйдя из раздумий, миссис Оуэнс улыбнулась:
— Разумеется, мы всегда знали, что он очень занят, — она взяла с колен клочок газеты и на миг зажмурилась в закатных лучах январского солнца. — Но теперь-то мы знаем, чем он занимается.
Она слегка помахала вырезкой.
— Только не пугайся, детка, — миссис Оуэнс чуть не рассмеялась. — Пожалуйста, взгляни вот на это, — и она протянула девушке довольно пространное платное объявление, аккуратно вырезанное из «Уолл-стрит джорнал».
Пока Перл надевала толстые очки, дабы разобрать мелкий шрифт, миссис Оуэнс продолжала — для сестры и для себя:
— Мистер Ивнинг всегда будил во мне особое чувство, — она коснулась кулона. — Он выглядит слишком праздным для своих лет, но, с другой стороны, ты правильно указала, что у него гораздо больше дел, чем у тех, кто исполняет ежедневные обязанности.
— Средства, Грейс, — сказала Перл, сощурившись при чтении, но не объясняя своей реплики. Объявление представляло собой отчаянную мольбу о сведениях, касающихся некой редкой фарфоровой чашки circa[1] 1910 года. — У него есть средства, — повторила Перл.
— Средства? — недовольно переспросила миссис Оуэнс. — Что ж, хотелось бы надеяться, что в столь затруднительном положении они у него есть, — она намекнула, что знает о нем кое-что еще, но в ее голосе чувствовалось раздражение, вызванное слегка бесцеремонным, скучающим тоном Перл.
— Разумеется, я пригласила его по телефону, — миссис Оуэнс решила больше не подготавливать сестру и одним махом выложила ей весь план. — Естественно, в четверг.
Отложив объявление, Перл ждала, что миссис Оуэнс как-нибудь обоснует столь необычное решение, но разъяснений не последовало.
— Но ты же никогда ничего не продавала и даже никому не показывала! — в глубокой тревоге все обдумав, через пару минут воскликнула Перл.
— Да кто говорит о продаже! — миссис Оуэнс туже затянула серьгу. — А что касается, как ты выразилась, показа, я об этом даже не думала… Разве ты не понимаешь, бедняжка, — тут в голосе миссис Оуэнс почувствовалась не самозащита, а, скорее, самооправдание, — я полстолетия не встречала никого, кому бы так сильно понадобились реликвии, — она хлопнула рукой по вырезке. — Он тщательно подбирал каждое слово лишь с одной целью — привлечь мое внимание.
Перл отшатнулась в недоумении.
— Разве ты не понимаешь, что именно так все и было? — миссис Оуэнс снова коснулась пальцами объявления. — У кого еще есть перечисленные им вещи? Очевидно, он разузнал о моих сокровищах и вставил все в текст, надеясь, что тот попадется мне на глаза.
— Но ты же не собираешься приглашать в дом всех, кому нужны твои сокровища! — неожиданно для себя Перл впервые в жизни не просто не согласилась с сестрой, а выразила неодобрение.
— Ну и ну, да ты же сама недавно сказала, что нам не хватает общения! — миссис Оуэнс искусно вложила эти слова в уста сестры, с которых они никогда не могли бы сорваться.
— Но мистер Ивнинг! — Перл возразила против его прихода, не приняв во внимание или запамятовав, что ей приписали то, о чем она даже не думала.
— Разве мы не нуждаемся в человеке, который расскажет нам о реликвиях? Разумеется, о наших реликвиях. Ведь ты же сама постоянно об этом твердишь!
Миссис Оуэнс пыталась заставить сестру согласиться, признать свое соучастие в том, чего она не совершала, и вдруг обнаружила, что разум и чувства Перл не готовы к этому обсуждению.
— Совсем недавно кто-то сказал мне, — теперь уже сама Перл намекнула на какую-то сторону своей жизни, возможно, неизвестную миссис Оуэнс, — что молодой человек, о котором ты говоришь, мистер Ивнинг, с трудом способен поддержать беседу.
Миссис Оуэнс помолчала. Она не сидела, сложа руки, а самостоятельно навела справки об их будущем госте и узнала, что он не только южанин, но вдобавок не любит балабольства.
— А нам и не нужен интересный собеседник — по крайней мере, на эту тему, — сказала миссис Оуэнс почти с яростью, подразумевая под этой темой реликвии. — Нам необходим ценитель, и я считаю: чем он безмолвнее, тем лучше.
— Но если ты нуждаешься в нем только для этого, — Перл не хотела сдаваться, — он ведь раскусит твой план. Поймет, что ты просто показываешь то, чего ему никогда не приобрести.
