Воскресенье, 2 января
22.45, восточное стандартное время.
Тело девушки было найдено человеком в плаще. Это случилось в аллее на пересечении Эвклидовой и Четырнадцатой, в Северо-Западном районе, где шумный город переходит в тихие предместья.
Поначалу он отшатнулся от тела – прислонился спиной к стене, мигая и тяжело дыша, но потом все-таки опустился на колени рядом с девушкой и стал обшаривать труп и рядом с ним. Надежды было мало – если девушку убили ради ограбления, унесли с собой и сумочку.
Сзади медленно подъехала машина. Человек в плаще не обратил на нее внимания, пока она не остановилась, а потом стало уже слишком поздно. Мощный свет фар ударил ему в лицо и пригвоздил к стене.
Он заслонил рукой глаза и услышал, как в машине хлопнула дверца. Потом раздался голос:
– Повернись спиной. Руки на стену.
Человек в плаще повиновался. Он знал правила. Встав в ярде от стены и расставив ноги, он оперся ладонями о стену. Патрульный обыскал его, ничего не нашел и, скрипя ботинками, направился к телу девушки.
Второй коп вышел из полицейской машины. Первый коп сказал:
– Убийство. Звони в отдел, пусть пришлют фургон.
Человек в плаще услышал, как первый коп выпрямился и сделал два шага назад. Его голос изменился: прежде он был усталым, а теперь стал напряженным и рассерженным.
– Какого дьявола ты тут натворил?
– Я ничего не делал.
Он почувствовал, как его грубо схватили за плечо, и коп, развернув его к себе лицом, щелкнул на руках наручниками.
– Ну-ка, сядь.
Он скользнул по кирпичной стене на землю. Дождик начал моросить за воротник плаща, и он поерзал, чтобы вытянуть из-под себя плащ и подтянуть его повыше. Фары били ему в глаза, заставляя почти полностью закрыть веки.
– Чертов ублюдок, – спокойно сказал полицейский. Когда ботинок вонзился ему в ребра, человек в плаще этого уже ожидал и успел собраться, мягко упав на бок; удар причинил боль, но ничего не сломал. Он остался лежать на боку, упершись щекой в щебенку. Он прекрасно знал, как надо вести себя в таких ситуациях. Если будет хотя бы намек на сопротивление, они вытрясут из тебя всю душу.
Коп снова занес ногу, и он приготовился к новому удару, но в этот момент от машины отделился второй коп.
– Полегче, Пит.
– Ты еще не видел, что этот сукин сын сотворил с девушкой. Поди взгляни.
– Ладно, только не горячись. Потом какой-нибудь адвокат заявит, что он весь в ссадинах и синяках, и его выпустят, а мы с тобой получим взыскание.
– Кто заметит синяки на этом ниггере?
Но больше он его бить не стал.
Второй коп подошел к мертвой девушке. Он слегка присвистнул:
– Господи Иисусе.
– Вот видишь.
– Чем он это сделал?
– Откуда я знаю. Наверно, поработал ножом.
– Да нет, одним ножом тут не обошлось.
– Я поищу вокруг.
Пока первый коп отправился прочесывать аллею, второй подошел к человеку в плаще:
– Сядь прямо.
Он повиновался. Коп стоял над ним, и когда он поднял голову, то увидел в резком свете фар его белое мясистое лицо.
– Есть какие-нибудь документы? Только без резких движений.
Человек медленно сунул руку в плащ и достал небольшой пластиковый бумажник. Коп взял его и стал рассматривать, повернувшись к свету. В бумажнике находились карточка социальной помощи, бланк социального страхования и банкнот в один доллар.
– Франклин Делано Грэхем, – прочитал коп. – Господи Иисусе.
23.20.
– Думаю, что он говорит правду, – сказал лейтенант.
Сержант стоял, прислонившись к низкой перегородке, отделявшей уголок лейтенанта от остальной комнаты.
– Какого черта, он же наркоман. Он не поймет, что такое правда, даже если сунуть ее ему под нос.
– Хорошо, и что я должен думать? Что он искромсал девушку, взял у нее сумочку, спрятал с инструментами вместе где-нибудь в укромном местечке, а потом вернулся и стал бродить поблизости, дожидаясь, пока мы его сцапаем? Звучит не слишком правдоподобно, верно?
Сержант рассеянно оглядел отдел. В комнате стоял десяток столов, за некоторыми сидели люди. Франклин Делано Грэхем примостился на лавочке у дальней стены под охраной полицейского, который его сюда привез. На черном лице Грэхема было написано безнадежное уныние наркомана, который знает, что не получит вовремя свою следующую дозу.
Сержант сказал:
– Все правильно. Но все-таки я бы взял его на крючок.
– Отправь его в наркологическую клинику.
– Зачем?
Сержант пожал плечами, но все-таки уселся за свой стол и начал заполнять соответствующую форму. Лейтенант уже разговаривал по телефону.
– Так что, выяснили что-нибудь насчет убитой девушки?
23.35.
Элвин стоял у окна и смотрел на улицу. На подоконнике лежал толстый слой пыли, а с наружной стороны стекла был нарисован жирный белый крест. Сквозь него в окно были видны ступеньки крыльца и тротуар, где под уличным фонарем стояли Линк и Дарлин, оба разряженные в пух и прах и на вид слишком тощие и легкомысленные, чтобы походить на часовых.
Бомбы лежали на столе в ряд, и Стурка сосредоточенно над ними работал. Пятеро из Калифорнии сидели в дальнем конце комнаты на перевернутых ящиках, сдвинутых в кружок. Пегги и Сезар находились возле стола, наблюдая, как Стурка трудится над бомбами; Марио Мецетти сидел в углу комнаты, погрузившись в чтение дневника Че.
