Мишень для левши
(рассказ)
Закрытый город Маяковский, построенный для переработки радиоактивных отходов, именуемый в просторечии «Маяк», окрестные селяне называли не иначе как «Радио-Маяк». Хотя статистика уверяла, что за тридцать лет на градообразующем предприятии случилась всего одна мелкая авария, население не доверяло официальным цифрам. Сами жители Маяковского относились к проблеме радиации философски. Все знали, что уровень фона в день завоза отходов стабильно превышает норму, но об этом предпочитали молчать. На то были причины. Партию зеленых, которую на первом витке гласности пыталась организовать заведующая городской библиотекой, запретили специальным постановлением. Партия распалась, не успев зарегистрироваться, а заведующую отправили на заслуженный отдых. С другой стороны, работники предприятия сознательно и добровольно расписались в известной секретной инструкции, которая обязывала всех хранить строгое молчание. Кроме того жители города понимали, что за просто так нигде не снабжают дефицитными товарами по смешным ценам и не дают бесплатных путевок в лучшие санатории страны. За все хорошее надо платить, иногда и здоровьем.
Впрочем, для Альберта Тонкошурова, заливщика цеха № 1, русского, беспартийного, эта цена оказалась чрезмерно высокой. Его безжизненное тело без внешних следов насилия нашли в цеховой лаборатории в прошлую среду, сразу после обеденного перерыва. Вскрытие показало, что гражданин Тонкошуров А.С., двадцати шести лет, скончался от цирроза печени. Этот нормальный, в общем-то, диагноз породил массу кривотолков. Председатель профкома Смелков, который до избрания на общественный пост трудился начальником отдела охраны труда (непростая должность, между прочим), обратился к городским властям с предложением провести официальное расследование.
К делу привлекли работника областной прокуратуры, опытного судмедэксперта Фомкина. Доктор Фомкин диагноз подтвердил, но не смог объяснить, откуда взялся этот чертов цирроз. Дело в том, что Тонкошуров собирался в отпуск по путевке и за неделю до кончины прошел врачебную комиссию, которая официально подтвердила, что заливщик практически здоров и может быть допущен к лечению в санатории Минатома. Недолго думая, Фомкин приписал к общему диагнозу термин «скоротечный» и умыл руки. Но спустить дело на тормозах не удалось, поскольку времена уже были другие, когда простой начальник отдела мог подняться на волнах демократии до самой высокой государственной должности. Смелков, который намеревался через месяц баллотироваться в председатели городской думы, потребовал дополнительного расследования с полным радиохимическим контролем. Для выяснения обстоятельств приказом по предприятию была назначена комиссия под председательством начальника службы безопасности, майора в отставке Кудимова Григория Ивановича. Среди коллег Кудимов пользовался большим уважением за то, что умел метко стрелять с обеих рук из любого положения и даже с завязанными глазами на слух.
Изучив личное дело погибшего, Кудимов первым делом установил, что Тонкошуров не был тайным алкоголиком. Более того, погибший совершенно не пил, а занимался боксом и даже выполнил норматив мастера спорта. В деле нашлась фотография, где Тонкошуров был снят на ринге во время боя за первенство области. Кудимов, сам когда-то занимавшийся боксом, заметил, что покойный стоит в характерной левосторонней стойке. Впрочем, необычным этот факт не назовешь, так как среди классных боксеров левши составляют чуть ли не треть. На последнем фото, сделанном, очевидно, в цеховой лаборатории, Тонкошуров лежал на полу с гримасой боли на застывшем лице цвета прошлогоднего лимона. Изучая снимок, Кудимов обратил внимание на серое пятно неправильной формы, закрывавшее тело покойного от колена до пояса. Предположив, что это тень от лабораторного стола, он достал транспортир и приложил к фото. Измерив углы и расстояния, майор пришел к выводу, что пятно не укладывается в законы геометрической оптики, поскольку источник света в виде окна был расположен гораздо выше, чем было нужно для тени. Немного подумав, он поднял трубку телефона.
– Алло, вычислительный центр? Это майор Кудимов. Программиста Мухина ко мне. Здравствуй, Павлик. Скажи, кто делал фото происшествия? Ах, это видеозапись камеры наблюдения? Тогда понятно. А ты заметил на распечатке пятно? Да, на правом бедре, и полживота не видно. Как раз там, где была печень. Дефект освещения плюс аппаратные искажения? Так, понятно. Слушай, принеси-ка диск сюда. У меня как раз имеется одна корректирующая программка. Нет, из комплекса фотограммометрии, картографы подарили. Автоматически устраняет в цифровом формате любые аппаратные искажения. Конечно, срочно. Отставить разговорчики в строю! Давай двигай, одна нога там, другая – здесь.
Вставив диск в дисковод, Кудимов открыл файл с картинкой. Компьютер обвел тонкой ломаной линией пятно, напоминающее длинное серое облачко, прилепившееся к черным джинсам, которые были на Тонкошурове в момент смерти. Сделав поправку на скорость вращения видеокамеры, Кудимов ввел исходные данные в компьютер и запустил корректирующую программу. Компьютеру потребовалось несколько минут, чтобы убрать аппаратные искажения и расположить световые пятна в конфигурацию, которую объект имел в начальный момент видеосъемки. За это время Кудимов успел вскипятить электрочайник и приготовить чашку кофе. Завершив работу, компьютер издал звуковой сигнал. Кудимов отставил чашку и нетерпеливо приник к монитору. Вглядевшись в изображение, он тихо выругался. На обработанном кадре вместо пятна появилось небольшое лемуроподобное существо, которое сидело на ногах Тонкошурова, погрузив указательный палец в его пупок. В левой руке лемур держал большой коленчатый шприц иглой вверх. Надпись в углу кадра показывала 12 часов 30 минут. Прогнав запись на полчаса вперед, Кудимов увидел на стоп-кадре двух лаборантов в белых халатах, склонившихся над телом Тонкошурова. Лемура нигде не было видно.
