Замыслив написать книгу о знаменитом ученом-геологе, я понимал, что вторгаюсь в сферу, весьма далекую от моих основных занятий. Но, и как журналист и политолог в настоящем, и как партийный работник в прошлом, тесно связанный с научной средой, я хорошо знал ее выдающихся представителей, сыгравших огромную роль не только в эволюции геологической науки, но и азербайджанской нации в целом. По-разному складывались их судьбы, не все выдержали испытание временем, но лучшие из них оставили глубокий след в истории страны и народной памяти.
Эта книга — о Мир-Али Кашкае.
Полное его имя — Мир-Али Сеид-Али оглы.
Весьма редкую в Азербайджане фамилию Кашкай он выбрал для себя сам, что было, несомненно, судьбоносным решением.
Обозначив свое происхождение от древнего рода, славного своим свободолюбием и просветительской деятельностью, молодой Кашкай как бы мысленно прочертил в пространстве своего будущего линию жизни, которой и следовал неукоснительно до последнего вздоха.
Разносторонне одаренный, обладающий крепкой памятью, твердым характером и сильной волей, он мог бы достичь крупных успехов и в музыкальном творчестве, и в филологии, и в истории. Но он выбрал геологию. И это было вторым его судьбоносным решением. Именно в геологии и раскрылся во всей полноте его талант ученого и подвижника-просветителя.
Самое главное, таким образом, он сделал в ранней юности — поставил перед собой задачу жизни и определил пути и средства ее решения. Все остальное будет лишь следствием этого.
На его жизнь, как и жизнь всего поколения, родившегося в начале века, выпадет немало испытаний: революция, Гражданская война, две мировые войны, волны сталинских репрессий и то, что порождалось тогдашними нравами: подметные письма и доносы, предательство и измены, зависть слабых и несправедливость сильных.
М. Кашкай сполна испытает на себе превратности жизни.
Едва ли не с самого рождения его будут преследовать потери — внезапная смерть отца, расстрел всей семьи. Погибнет мать, дядя, тяжело ранят братьев и его самого, уже в зрелом возрасте, он потеряет двух дочерей…
Все это ему придется пережить, и при этом — не сломаться и не согнуться, ничего не забыть, и остаться таким же, каким его всегда знали: мягким, доброжелательным и участливым. И за всё в конечном счете заплатить своим сердцем.
При очевидном внешнем благополучии его жизнь полна глубокого внутреннего драматизма, особенно в последние годы.
Вдумчивый читатель, надеюсь, сможет через призму предложенного ему жизнеописания неординарной личности лучше понять минувшую эпоху, с ее разломами и потрясениями, и людей, живших в ней.
По характеру нелегкой работы, по увлеченности делом, по преданности своей профессии геологи чем-то напоминают исследователей космоса — та же одержимость идеей, те же признаки братства, не знающего ни национальных, ни возрастных границ. Не случайно назвал кто-то их, геологов, всемирным братством служителей Земли.
Герой моей книги был одним из ярких представителей этого братства.
Многие природные богатства сегодняшнего Азербайджана, как и сегодняшней России, найдены, разведаны и открыты на просторах СССР советскими геологами, в том числе и М. Кашкаем, жизненные дороги которого, как и его земляка Фармана Салманова, первооткрывателя тюменской нефти, тесно переплелись с Россией, Сибирью, выдающимися учеными-россиянами.
С его именем связано создание и становление национальной Академии наук. Им написано свыше шестисот научных работ, что само по себе говорит о масштабах его творческой активности.
Я пытался по возможности упростить изложение наиболее значительных работ ученого, чтобы читатель мог хотя бы в самом общем виде получить представление о важности и уникальности сделанных им открытий. Увы, у геологов, как, впрочем, и у представителей других естественно-научных дисциплин, довольно непростой язык…
И последнее. Многого из того, что читатель прочтет на этих страницах, не найти в официальной биографии ученого, хотя о нем в свое время было написано немало статей, брошюр, биографических исследований. О сибирской странице жизни М. Каткая я узнал, например, работая с его архивом.
Свою карьеру геолога он начал юношей на шахтах Донбасса, потом задолго до поколения первооткрывателей сибирской нефти колесил по горам Западной Сибири, Алтая, Северного Кавказа. К сожалению, об этой поре жизни, несомненно, сказавшейся на становлении и формировании его личности, мало что сохранилось. Он не вел дневников, из которых можно было бы почерпнуть что-либо о его личной жизни, был весьма сдержан и скуп на подробности относительно себя и в своих многочисленных газетных и журнальных публикациях. Вот почему мне пришлось по крупицам собирать факты, опираться на воспоминания родных, друзей и коллег по совместной работе и в ряде случаев воссоздавать ту или иную коллизию чисто логическим путем. Этим объясняется и некоторая беллетризация текста, что, на мой взгляд, никак не искажает документальную основу повествования.
