Слово «импрессионизм» придумал второстепенный журналист, но Коро, определяя свою концепцию живописи, говорил: «Прекрасное в искусстве есть правда, родившаяся от того впечатления1, которое мы получили, соприкоснувшись с природой».
Вместо того чтобы представлять формы вещей в их определенности и неизменности, импрессионисты стремились изображать их такими, какими они казались им в данный момент.
Главное в их искусстве — стремление рисовать с той же непосредственностью, «с которой поет птица», чтобы плод их труда, рожденный светом и цветом, создавал иллюзию живой жизни.
О Клоде Моне (1840 — 1926), главе движения импрессионистов, говорили: «Он пришел и распахнул двери свету. И вот перед нами сама природа, завоеванная и покоренная этим изумительным живописцем».
Альфред Сислей, чьими работами я восхищаюсь, при жизни не был признан, не достиг ни славы, ни богатства.
Он влачил жалкое существование, продавая свои работы за гроши. В 1899 году Сислей умер от рака гортани. Спустя три года после его смерти работы этого художника стали цениться невероятно высоко.
1880
Леди Симонетта Террингтон-Тренч сбежала по лестнице в просторный мраморный холл огромного дома, в котором она прожила всю свою жизнь.
Стоявшие у дверей в холл лакеи о чем-то оживленно разговаривали, но при ее появлении выпрямились и застыли с тем равнодушно-отрешенным выражением на лицах, которое и подобало лакеям, несущим службу, почти что часовым.
— Вы не видели его светлость? — на ходу спросила девушка.
— Их светлость в кабинете, миледи, — ответил один из слуг.
«Впрочем, Симонетту не слишком интересовал его ответ, она и так знала, где следует искать отца.
Пробежав длинный коридор, где на стенах красовались старинные рыцарские латы, мечи и щиты, свидетели того времени, когда Тренчи постоянно воевали либо с врагами своей страны, либо со своими собственными, Симонетта ворвалась в кабинет отца. Это была одна из немногих комнат в доме, в которой никогда не принимали гостей. Девушка, как и ожидала, увидела отца за огромным письменным столом. Он был занят тем, что укладывал какие-то бумаги в длинный узкий футляр.
Герцог удивился появлению дочери, но улыбнулся ей приветливо. Он обожал свою единственную дочь и находил, что она с каждым годом становится все красивее.
Герцог и сам был красив и слыл человеком, который ценил женскую красоту, впрочем, как и породистых лошадей. Сейчас его вдруг поразила мысль, что пройдет совсем немного времени и Симонетта покинет его. Несомненно, она составит достойную партию, но эта мысль причинила ему почти физическую боль.
— Папа, папа, — взволнованно заговорила девушка, едва переступив порог комнаты и еще не успев перевести дыхание после быстрого бега. — Посмотри, как у меня получилось. Я только что закончила и уверена, ты согласишься, что это лучшая из моих работ.
Она протянула отцу небольшой квадратный холст.
Герцог внимательно рассматривал творение дочери, Симонетта не спускала с него глаз.
— Очень хорошо. Ты отлично постаралась, и тебе удалось передать свет. Вряд ли я смог бы сделать это лучше.
— Ты правда так думаешь, папа? Неужели и тебе понравилось?! — не скрывала своей радости девушка.
— Отличная работа!
— Я так рада, папа. Ведь моя предыдущая картина тебя разочаровала, не так ли? А тут… Я неожиданно почувствовала, что все делаю верно, как будто… кто-то водит моей рукой.
Герцог расхохотался.
— О, все мы надеемся на чудо. Но в конце концов все зависит только от наших собственных усилий, нашего старания и стремления к совершенству.
Симонетта улыбнулась ему. Отец с дочерью всегда понимали друг друга.
И вдруг она заметила длинную плоскую коробку на столе и горестно замерла.
— Что ты делаешь? Ты… ты уезжаешь?
Герцог отвел глаза в сторону.
— Ты уезжаешь! Но, папа, почему ты покидаешь меня?!
И именно сейчас, когда такая невероятная красота кругом, что так и просится на холст! — восклицала Симонетта.
— Я уезжаю всего недели на две. Тетушка Генриетта позаботится о тебе, — попытался успокоить дочь герцог.
— Вовсе нет. Я думала, ты знаешь. Тетушка Генриетта прислала вчера записку с грумом, в которой сообщила, что не приедет к нам погостить, как мы ожидали. Она отправляется в Лондон.
Герцог с негодованием проговорил:
— Почему же мне ничего не сказали вчера вечером?
— Тетушкина записка лежала в холле. Она была вскрыта, и я решила, что ты уже прочитал ее.
— Ах да, теперь припоминаю. Я вскрыл конверт, начал было читать, но в это время меня отвлекли, я занялся другим делом и совсем забыл о письме.
Какое-то время оба молчали. Потом Симонетта робко спросила:
— А я… не могла бы… поехать с тобой?
— Разумеется, нет! — торопливо запротестовал герцог. — Я еду во Францию.
— Опять? Значит, ты едешь писать, да, папа? А куда на этот раз?
Казалось, герцог испытывал некоторую неловкость под градом вопросов дочери.
— Честно говоря, на сей раз я собрался в Прованс. Я снял там небольшой домик в местечке под названием Ле-Бо. Говорят, свет Там совершенно иной, чем в любом другом месте.
— Я тоже об этом читала. Ле-Бо — одно из самых восхитительных мест во Франции. Помнишь, мы говорили с тобой о трубадурах, которые писали любовные поэмы и песни в феодальных замках?
