Хмурый, как пасмурный день, Скрат стоял на крыльце своего дома и, попыхивая трубкой, решал насущную на данный момент проблему: стоит ли ему посетить сортир или тут же, не сходя с места, оросить и без того мокрые от дождя деревянные ступени. Несмотря на всю свою смехотворность, задача оказалась довольно сложной: с одной стороны, Скрат был исправным хозяином и аккуратистом, требовательным не только к людям, но и к себе; с другой – ему ужасно не хотелось мокнуть под этим проклятущим дождем, неустанно льющим с небес вот уже на протяжении двух месяцев. Не привыкший к более или менее интенсивным умственным нагрузкам мозг крестьянина тщательно взвешивал все «про» и «контра». Все-таки реальная перспектива насквозь промокнуть самому и испачкать в грязи новенькие лапти и онучи подвигла мужчину, преодолев врожденный стыд, справить малую нужду прямо с крыльца.
Удовлетворив естественную потребность организма, Скрат в который раз с тоской посмотрел на небо и, как обычно, не увидел на нем ничего обнадеживающего. Все те же низко нависшие свинцовые тучи, отделившие мир от благодатного дневного светила непроницаемой пеленой, все тот же дождь, успевший надоесть хуже горькой редьки, и непролазная грязь – непременный спутник всякого ненастья.
Вид монолитного, как скала, серого неба, низвергающего на головы ни в чем не повинных обитателей Малых Рыбиц избыточное количество влаги, направил неторопливое движение мыслей мужчины в несколько иное русло. Две недели назад местным крестьянам пришлось распрощаться с надеждой получить хотя бы какой-нибудь урожай зерновых. Еще пара дней такого дождя – и корнеплоды, так же как зерно, сгниют, что называется, на корню. Вот тогда многочисленное горластое семейство Скрата ждет целая пропасть проблем. Мужчина вспомнил, как давным-давно, еще в раннем детстве, Малые Рыбицы постигла точно такая же беда и как люди, подъев заготовленные припасы, принялись за собак, кошек и даже крыс. После той голодной зимы выжила едва ли половина взрослого населения деревни, а что касается детей и стариков – их осталось раз-два и обчелся. Самое страшное, что хоть волком вой, а помощи ждать обитателям Малых Рыбиц неоткуда: население прочих окрестных деревушек находится точно в таком же положении, а лендлорд преспокойно отсидится за высокими стенами своего замка, и горести арендаторов его мало волнуют – эти подохнут, бабы еще нарожают.
Желудок Скрата спазматически сжался, отзываясь явственной болью на воспоминание о том, как его добрая бабушка во время той голодухи отпаивала внука отваром ивовой коры и еще какой-то дряни. Горькое пойло на время отбивало аппетит, но очень скоро желание что-нибудь съесть вновь возвращалось с удвоенной силой. Затем мужчина ощутил во рту божественный вкус щей, сваренных из молодой весенней крапивы и нежных побегов лебеды. По прошествии многих лет никакое, даже самое изысканное блюдо не казалось ему столь восхитительным, поскольку лишь с появлением первой зелени его изголодавшееся за ту голодную зиму брюхо наконец-то получило хотя бы какую-то пищу в достаточном количестве. Впрочем, какие могут быть изысканные блюда в семье обыкновенного крестьянина, гнущего спину на арендованной у богатея-лендлорда земле? Лепешка, выпеченная из ржаной муки грубого помола, шмат свиного сала, пареная репа да кружка ячменного пива домашнего производства – вот и все немудреные яства, коими время от времени может побаловать себя землепашец. А теперь, в связи с разразившимся пару месяцев назад ненастьем, хоть сейчас ложись и протягивай ноги – еще одной лютой зимы ни ему, ни его многочисленному семейству не пережить.
Точно так же думали и другие обитатели Малых Рыбиц. Те, кто был помоложе и не обременен многочисленным потомством, не дожидаясь повального голода, собирали нехитрый скарб и бежали из деревни. Кто в ближайший город, надеясь до холодов хоть как-то обустроиться на новом месте и пережить надвигающуюся голодуху каким-нибудь ремеслом или попросту попрошайничеством. Кто-то пополнял банды лесных разбойников, промышлявших на большой дороге, рискуя рано или поздно быть зарубленным острым мечом наемного охранника купеческого каравана, четвертованным топором безжалостного палача либо самым банальным образом зарезанным при дележе добычи своим же коллегой по разбойному цеху.
Будь Скрат лет на десять моложе и не будь у него за душой кроме законной супружницы еще семерых мал мала меньше по лавкам, он бы, не задумываясь, слинял из родной деревни куда глаза глядят. Но в своем теперешнем положении отца семейства он не мог себе позволить совершить столь безответственный поступок, поскольку прекрасно осознавал, что без него они не протянут и месяца.
Мужчина вновь взглянул на серое, как сама наибезысходнейшая безысходность, небо, и вдруг им овладело непреодолимое желание высказать Небесам все, что он думает о безответственном равнодушии забывших свои прямые обязанности богов, коим он даже во время голодухи не забывает выделять самый лакомый кусок, вырывая его изо рта своих изголодавшихся чад. Все-таки он сдержался – не хватало ко всем прочим бедам навлечь на свою плешивую голову гнев Высших Сил. Так хоть какая-никакая надежда на светлую загробную жизнь, а прогневишь небожителей, и этого не останется.
