На широком, как летное поле аэродрома, письменном столе зазвонил телефон.
На этом столе громоздилось несколько телефонов, но именно этот старомодный массивный аппарат цвета слоновой кости был самым важным. Звонил он редко, и каждый такой звонок означал или серьезные неприятности, или шанс, подаренный благосклонной судьбой.
Лев Николаевич протянул руку и снял трубку.
Рука мелко дрожала.
Нужно собрать волю в кулак, не позволять себе распускаться. Этак руки будут потеть от волнения, а это уже совсем не годится. Рукопожатие человека его уровня должно быть сухим, твердым и холодным. Холодным, как сталь.
Еще не так давно, снимая трубку с этого аппарата, Лев Николаевич вставал. Он долго не мог приучить себя разговаривать с начальством сидя. Даже когда начальство никак не может его видеть. Но в последние дни судьбоносные звонки следовали один за другим, и он привык относиться к ним более сдержанно.
— Слушаю, — проговорил Лев Николаевич, прижав трубку к уху.
— Материалы подготовлены? — поинтересовался бесцветный голос, искаженный устройством засекречивания.
— Готовы.
Лев Николаевич едва не назвал собеседника по имени, но вовремя прикусил язык.
— Передашь их сегодня моему человеку.
На том конце трубки назвали место встречи.
Лев Николаевич замялся, и бесцветный голос с едва различимой усмешкой проговорил:
— Не беспокойся, Лева, наши договоренности в силе. Как только документы поступят по назначению — тебя переведут в Москву, место для тебя уже готово.
Лев Николаевич едва не выпалил: «Рад стараться». Правда, его радость подпортила насмешливо-покровительственная интонация собеседника. И еще то, что тот назвал его по имени. Конечно, вычислить человека по номеру телефона ничего не сто́ит, но все же есть какие-то правила — как вести такие разговоры. Он-то не назвал того, с кем говорил, по имени-отчеству! Тем самым этот человек еще раз указал ему место, подчеркнул дистанцию между ними.
Из трубки давно доносились гудки отбоя.
Лев Николаевич взглянул на нее с некоторой неприязнью и положил на место.
Ладно, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним. Главное — попасть в Москву, а уж там он развернется.
Он встал из-за стола, открыл сейф, вынул новенький кейс с массивными металлическими замками. Поставил кейс на стол и огляделся, словно уже прощался со своим кабинетом.
Еще недавно этот кабинет казался ему пределом мечтаний, венцом карьеры. Этот просторный стол, красивая вымуштрованная секретарша, огромный ковер с мягким зеленым ворсом, многочисленные телефоны… Именно числом телефонов на столе определяется уровень начальника!
Только добившись этого места, он понял, как малы, как ничтожны его возможности. Настоящая власть, настоящее влияние, настоящие деньги и вообще настоящая жизнь — только там, в Москве. И ради того, чтобы попасть туда, он готов был на любой риск. Да что там — на любую подлость и даже любое преступление.
Ведь надо признаться перед самим собой: то, что он сейчас делает, — очень рискованно.
«Материалы», — надо же! Он хмыкнул. Никакие не материалы, а обычная взятка. Ладно, не совсем обычная, деньги, конечно, большие — триста тысяч долларов. Хотя для Москвы это не так чтобы много.
Все дело в том, что человек, для которого предназначены деньги, очень уж на виду, да еще сейчас у него неприятности. Там, в Москве, все время какая-то чехарда — то министров сажают, то прокуроров меняют… Откладывать такое дело нельзя, нужно действовать сейчас, пока этот человек что-то может. Кто знает, каким будет его преемник.
Так что если сейчас станет известно о взятке, ему, Льву Николаевичу, не видать не то что Москвы, но даже этого кабинета. Да какой там кабинет! Ему останется разве что собирать бутылки по помойкам — хотя, говорят, и там конкуренция.
На лбу у него выступила испарина.
Лев Николаевич достал из кармана белоснежный платок, промокнул лоб и взялся за ручку кейса.
И в это время ожило переговорное устройство на его огромном столе.
— Лев Николаевич, — низким интимным голосом проговорила секретарша Виктория, — к вам Антон Сергеевич!
— Черт, — прошипел Лев Николаевич. Не могла сказать, что я ушел! Обычно она куда сообразительнее. Как не вовремя!.. Но что делать, придется принять, а то пойдут разговоры… — Пусть войдет! — громко сказал он, щелчком переключил интерком и поспешно переставил кейс со стола на пол, сбоку от своего удобного кресла.
Дверь кабинета открылась на четверть, и в щель деликатно проскользнул крупный светловолосый мужчина с преданно-выпученными рыбьими глазами. В руке он держал большой потертый портфель.
— Что у вас, Антон Сергеевич? — Лев Николаевич демонстративно взглянул на часы. — Меня ждут в мэрии.
— Это по поводу нового корпуса, — зачастил тот, еще больше выпучив глаза. — Вы хотели посмотреть чертежи, вы просили их подготовить… Я могу показать… — Недоговорив, он плюхнул портфель на дальний конец стола, расстегнул застежку и принялся вываливать уйму бумаг.
— Не сейчас. — Лев Николаевич поморщился: откровенная тупость подчиненного его раздражала. — Вы не поняли? Я же сказал: меня ждут в мэрии.
— Извините! — Подчиненный всплеснул руками, его шея побагровела, а глаза чуть не вылезли из орбит. — Извините, я сейчас! — Он принялся торопливо заталкивать бумаги обратно в портфель.
