В конце января Президиум ЦК КПСС готовил отчётный доклад для съезда. В нём Хрущёв решил развить тезисы, уже высказанные при обсуждении военной доктрины СССР. Это касалось отказа от политики «экспорта революции» и перехода к политике мирного сосуществования с капиталистическими странами.
— С какой стати нам воевать за лучшую жизнь для англичан, американцев или французов? Мало мы положили жизней в прошлой войне? Когда они увидят, что мы зажили лучше их, то они сами выберут себе приличного президента и присоединятся к нам, — вслух рассуждал Никита Сергеевич. — Пока же они живут лучше нас. Надо перестать истощать себя, тратить ресурсы на подготовку к войне, пусть и самой справедливой, напротив, следует сокращать расходы на оборону, сосредоточиться на развитии экономики. Победит тот строй, который предоставит людям лучшие условия жизни.
В Президиуме ЦК обстановка уже изменилась. Своевременно поменяв состав Президиума, Хрущёв добился практически полной поддержки своих предложений. Косыгин, Микоян, Шепилов, Жуков, Первухин и Сабуров при обсуждении отчётного доклада голосовали «за». Кандидаты в члены Президиума: Пономаренко, Шверник, Кириченко, Фурцева, Устинов – голосовать не могли, но при обсуждении поддерживали позицию Хрущёва.
В стане сомневающихся оставался лишь Ворошилов, но и он присоединился к большинству.
Окончательно одобрили положения доклада 30 января 1956 года, когда Хрущёв представил на рассмотрение Президиума ЦК готовый текст.
— Мы отталкиваем массы, твердя: «Вот придем и начнем вас резать», — сказал Микоян. — Если не с социал-демократами, то с кем держать единый фронт? О не неизбежности войны правильно сказано.
— Считаю постановку вопроса правильной, — Сабуров.
— На старые формулы ссылаться нельзя, вопросы изложены правильно, —Первухин.
— Согласен с основными положениями доклада. Фатализм войны отвергаем. – Шепилов
– Легче всего повторять старое. Это духовное убожество, — резко заявил Кириченко.
Микоян предложил доклад «в основе одобрить, если есть замечания, передать их докладчику», то есть Никите Сергеевичу. Это была обычная практика и перед XVIII съездом до войны, и перед XIX съездом 1952 года.
Партийные чиновники всех уровней такую перемену позиции поначалу не приняли. Но и открыто выступить против не решились. Работники и руководители отделов, секретари ЦК по существу вопросов с Хрущёвым не спорили. Они лишь крайне осторожно выражали сомнение в точности формулировок, в их соответствии ленинским постулатам.
Хрущёв, разумеется, теорию уважал, но лишь до тех пор, пока она подтверждалась практикой и не расходилась со здравым смыслом. А в этот момент расхождение было заметно невооружённым глазом.
Утром 13 февраля собралось предсъездовское заседание Президиума ЦК. Решались организационные вопросы: регламент съезда, кого выбрать в Президиум, кого в Секретариат.
Именно тогда и решался вопрос с докладом о культе личности. С 9 февраля – дня обсуждения записки секретаря ЦК П.Н. Поспелова, Никита Сергеевич размышлял, в какой форме опубликовать эту взрывоопасную информацию.
Чисто по-человечески он ощущал желание высказать всю страшную правду, очистить совесть, положившись на принципы внутрипартийной демократии. Не знай он, к чему приведёт это очищение через 50 лет, он именно так и сделал бы.
Но теперь у него была полная информация о будущем развитии событий. Теперь он знал, как отреагируют на разоблачения члены ЦК, партийный аппарат, рядовые члены парторганизаций, народ, братские компартии стран народной демократии, Китай, западные страны. Всё это знание давило на него тяжким грузом. Все нюансы приходилось учитывать.
Перед Никитой Сергеевичем неосознанно маячил пример из «той истории», где китайцы в сходной ситуации поступили иначе. «Там» проживший значительно дольше Мао фактически отбросил страну на несколько десятилетий назад в историческом развитии. Тем не менее, портрет Мао продолжал висеть на центральной площади Пекина и в 21 веке, хотя страна развивалась уже другим, совершенно не маоистским курсом. Деятельность Мао в «том» Китае оценивалась по формуле «70% хорошего + 30% плохого» – просто и ясно.
