Были лемуры, атланты и прочие…
Были Египты, Эллады и Рим…
Варвары, грузы империй ворочая,
Лишь наводили на мир новый грим…
Карты пестрели потом под феодами,—
Чтоб королям клочья стран собирать…
Рушились троны и крепли… И одами
Славили музы борьбу, рать на рать…
Царства плотились в Союзы, в Империи,
Башнями строя штыки в высоту…
Новый бой шел за земные артерии…
Азию, Африку, все — под пяту!..
Труд поникал у машин и над нивами…
Армии шли — убивать, умирать…
Кто-то, чтоб взять всю добычу, ленивыми
Пальцами двигал борьбу, рать на рать.
Было так, длилось под разными флагами,
С Семирамиды до Пуанкаре…
Кто-то, засев властелином над благами,
Тесно сжимал роковое каре.
Небо сияло над гордыми, зваными…
Жизнь миллионов плелась в их руках…
Но — ветер взвыл над людскими саваннами,
Буря, что издавна тлела в веках.
И грань легла меж прошлым и грядущим,
Отмечена, там, где-то, дата дат:
Из гроз последних лет пред миром ждущим,
Под красным стягом встал иной солдат.
Мир раскололся на две половины:
Они и мы! Мы — юны, скудны, — но
В века скользим с могуществом лапины,
И шар земной сплотить нам суждено!
Союз Республик! В новой магистрали
Сольют свой путь все племена Европ,
Америк, Азии, Африк и Австралии,
Чтоб скрыть в цветах былых столетий гроб.
20—25 января 1924
ПОСЛЕ СМЕРТИ В. И. ЛЕНИНА
Не только здесь, у стен Кремля,
Где сотням тысяч — страшны, странны,
Дни без Вождя! нет, вся земля,
Материки, народы, страны,
От тропиков по пояс льда,
По всем кривым меридианам,
Все роты в армии труда,
Разрозненные океаном,—
В тревоге ждут, что будет впредь,
И, может быть, иной — отчаян:
Кто поведет? Кому гореть,
Путь к новой жизни намечая?
Товарищи! Но кто был он? —
Воль миллионных воплощенье!
Веков закрученный циклон!
Надежд земных осуществленье!
Пусть эти воли не сдадут!
Пусть этот вихрь все так же давит!
Они нас к цели доведут,
С пути не сбиться нас — заставят!
Но не умалим дела дел!
Завета трудного не сузим!
Как он в грядущее глядел,
Так мир сплотим и осоюзим!
Нет «революций», есть — одна;
Преображенная планета!
Мир всех трудящихся! И эта
Задача — им нам задана!
28 января 1924
Кто был он? — Вождь, земной Вожатый
Народных воль, кем изменен
Путь человечества, кем сжаты
В один поток волны времен.
Октябрь лег в жизни новой эрой,
Властней века разгородил,
Чем все эпохи, чем все меры,
Чем Ренессанс и дни Аттил.
Мир прежний сякнет, слаб и тленен;
Мир новый — общий океан —
Растет из бурь октябрьских: Ленин
На рубеже, как великан.
Земля! зеленая планета!
Ничтожный шар в семье планет!
Твое величье — имя это,
Меж слав твоих — прекрасней нет!
Он умер; был одно мгновенье
В веках; но дел его объем
Превысил жизнь, и откровенья
Его — мирам мы понесем.
25 января 1924
По снегу тень — зубцы и башни;
Кремль скрыл меня, — орел крылом;
Но город-миф — мой мир домашний,
Мой кров, когда вне — бурелом.
С асфальтов Шпре, с Понтийских топий,
С камней, где докер к Темзе пал,
Из чащ чудес, — земных утопий,—
Где глух Гоанго, нем Непал,
С лент мертвых рек Месопотамии,
Где солнце жжет людей, дремля,
Бессчетность глаз горит мечтами
К нам, к стенам Красного Кремля!
Там — ждут, те — в гневе, трепет — с теми;
Гул над землей метет молва,
И, зов над стоном, светоч в темень,—
С земли до звезд встает Москва!
А я, гость лет, я, постоялец
С путей веков, здесь дома я;
Полвека дум нас в цепь спаяли,
И искра есть в лучах — моя.
Здесь полнит память все шаги мне,
Здесь, в чуде, я — абориген,
И я, храним, звук в чьем-то гимне,
Москва! в дыму твоих легенд.
11 декабря 1923
ШЕСТАЯ ГОДОВЩИНА
1917–1923
Шестой! да, шестой! вновь за черными красные цифры,
Кричит календарь — межевать вдохновенье но дням,
С тех пор как от устали уст (мандолины и цитры!)
Позвал барабан — ветерану винтовку поднять.
Шестой! да, где правит счет, вровень векам, за тринадцать,
Где славит лад праздничных дат: день коммун, Первый
май;
Дежуря под бурей, воль красным знаменам трепаться;
Клинок в мякоть века их древко, — попробуй, сломай.
Шестой! да, и вихрем (так около праздных пампасов)
Гладь памятей смятых обшарена; взморье она,
Чтоб к полюсам, пятым, девятым, плыть с новым
компасом;
А в селах, где мысли ютились, пусть мор и война!
Шестой! да, и поздно о прошлом! там — девятьсот пятый!
Так поздно, что звезды мертвы и луна отжила.
Но чу! бьют часы, и бегут, жгут гурьбой, и от пят их
Пыль, полымя в небо, заря! — и земля тяжела.
Шестой! да, шестой, тысяча девятьсот двадцать третий!
Шестой, новый год! Новой мерой мерь эру всех эр!
Медь метит двенадцать; грань сглажена — гимнами
встретить
Би-люстр: новый свод в твой дворец миру, Ресефесер!
5 декабря 1922
Эй, звезда, отвечай, на потеху ли
Ты навстречу солнцу летишь?
Не к созвездью ль Геракла доехали
Мы чрез миро-эфирную тишь?
Мимо — сотнями разные млечности,
Клубы всяких туманностей — сквозь!
Ну, а эти кометы, — им меч нести
Вдоль Земли, вдоль Земель, на авось!
Ах, ее так ли Египты, Ассирии,
Римы, Франции, всяческий бред,—
Те империей, те утлее, сирее,—
Всё — в былое, в запруду, в запрет!
Так в великом крушеньи — (давно ль оно?)—
Троны, царства, империи — вдрызг!
Где из прежнего моря дозволено
Доплеснуть до сегодня лишь брызг.
Иль напрасно над хламом изодранным
Знамя красное взвито в свой срок?