Эдгар По. Маяк
1 января 1796 г. В этот день, мой первый на маяке, я делаю эту запись в своем дневнике, как это было согласовано с Де Гратом. Как смогу регулярно, я буду вести дневник, но невозможно сказать, что может случиться с человеком в одиночестве, как оказался я, — я могу заболеть или еще хуже… Пока же все хорошо! Катер с трудом избежал неприятностей, но зачем останавливаться на этом, так как я здесь, в безопасности? Мои чувства начинают оживать уже при одной мысли о том, чтобы побыть, хотя бы раз в моей жизни, совершенно одному; ибо, конечно же, Нептун, каким бы большим он ни был, не может рассматриваться как «общество». Хвала небесам, если бы я когда-нибудь нашел в «обществе» хотя бы половину такой же веры, как в этой бедной собаке; в таком случае я и «общество» никогда бы не расстались — даже на год… Что меня больше всего удивляет, так это трудности, с которыми столкнулся Де Грат в получении этого назначения для меня, знатного человека! Не может быть, чтобы Консистория сомневалась в моей способности управлять светом. Один человек справлялся с этим до сих пор, и настолько же хорошо, как и трое, которые обычно должны находиться здесь. Долг — это просто ничто; и печатные инструкции настолько просты, насколько это возможно. Никогда бы не позволил Орндоффу сопровождать меня. Я не смог бы работать над моей книгой, если бы он был в пределах досягаемости от меня со своей невыносимой болтовней, не говоря уже о его вечной пеньковой трубке. Кроме того, я хочу побыть один…
Странно, что я до сих пор не осознавал, как тоскливо звучит это слово — «один»! Я мог бы предположить, что в эхо, отражающемся от этих цилиндрических стен есть какая-то особенность — но, нет! — это все чепуха. Я полагаю, что буду нервничать из-за своей изоляции. Этого никогда не будет. Я не забыл пророчество Де Грата. Теперь мне нужно вскарабкаться к фонарю и хорошенько осмотреться вокруг, чтобы «увидеть то, что можно увидеть»… Чтобы увидеть то, что я действительно увижу! — не очень много. Я думаю, что волна немного стихает, но тем не менее катеру предстоит трудный путь домой. Он вряд ли приблизится к Норланду раньше завтрашнего полудня, и все же вряд ли до него может быть больше, чем 190 или 200 миль.
2 января. Я провел этот день в экстазе, который не могу описать. Моя страсть к одиночеству едва ли могла быть более удовлетворенной. Я не говорю довольно; потому что я считаю, что никогда не насыщусь тем восторгом, какой я испытал сегодня…
Ветер стих после рассвета, а после полудня и море успокоилось… Ничего не видно даже с помощью подзорной трубы, кроме океана и неба со случайной чайкой.
3 января. Мертвое спокойствие весь день. К вечеру море было очень похоже на сверкающее стекло. Несколько морских водорослей появились в поле зрения, но кроме них абсолютно ничего за весь день — даже ни малейшего облачка… Занимался исследованием маяка… Он очень высокий, как я обнаружил, когда вынужден был подниматься по его бесконечной лестнице, не менее 160 футов, я должен сказать, от отметки низшего уровня воды до верхней части фонаря. Однако от самого дна внутри шахты расстояние до вершины составляет не менее 180 футов: таким образом, пол находится на 20 футов ниже поверхности моря, даже во время отлива…
Мне кажется, что пустое внутреннее пространство внизу должно быть заполнено сплошной каменной кладкой. Несомненно, все это сделало бы строение более безопасным. Но о чем я думаю? Такая конструкция достаточно безопасна при любых обстоятельствах. Я должен чувствовать себя в ней уверенно во время самого сильного урагана, который когда-либо бушевал, и все же я слышал, как моряки говорят, что иногда с юго-западным ветром море, как известно, поднимается здесь выше, чем где бы то ни было, за единственным исключением западной части Магелланова пролива.
Но море, однако, ничего не могло бы сделать с этой прочной железной клепаной стеной, которая в 50 футах от отметки верхнего уровня воды имеет толщину четыре фута, плюс-минус дюйм. Основой, на которой покоится строение, как мне кажется, является известняк…
Роберт Блох. Маяк
4 января. Теперь я готов возобновить работу над своей книгой, проведя этот день в ознакомлении с обычной рутиной. Мои настоящие обязанности будут, как я понимаю, нелепо простыми — фонарь требует небольшого ухода, за исключением периодического пополнения запаса масла для шестифитильной горелки. Что касается моих собственных потребностей, они легко удовлетворяются, и все, чего я должен ожидать, — это случайного путешествия вниз по лестнице.
В основании лестницы находится прихожая; под ней двадцать футов пустого пространства. Над прихожей, на следующем повороте железной круглой лестницы, находится моя кладовая, в которой стоят бочки с пресной водой и продуктами, плюс здесь же лежит постельное белье и другие повседневные необходимые вещи. Над ней — еще одна спираль этих бесконечных ступеней! — масляная комната, полностью заполненная резервуарами, из которых я должен подкармливать фитили. К счастью, я чувствую, что могу ограничить свой спуск в кладовую одним разом в неделю, если захочу, потому что я могу поднять достаточное количество продовольствия за раз, необходимого, чтобы обеспечить себя и Нептуна на такой период. Что касается запаса масла, мне нужно только поднимать по два барабана каждые три дня и, таким образом, обеспечивать постоянное освещение. Если я захочу, я могу поставить дюжину или больше запасных барабанов на платформу рядом с фонарем и таким образом обеспечить себя на несколько недель вперед.
