Попадаются порой встречные-поперечные наёмники и лекари в поисках работы, снуют туда-сюда менестрели, тащат свои разнообразные товары купцы, иногда получается встретить путешествующих магов или искателей приключений. Всякое бывает. Я тоже из этого народа, но моя профессия почти такая же редкая, как и странствующие охотники на чудовищ, хотя у нас даже своя гильдия есть. Честно-честно.
— Гнедыш, давай пошустрее, — произнёс я, легонько хлопнув пятками по бокам мерина-шестилетки. Мой ленивый скакун тихо звякнул сбруей, меланхолично изогнул шею и посмотрел на меня левым глазом. Казалось, что вот-вот начнёт ворчать, мол, едем и едем, но всё равно не приедем. Зачем тогда спешить?
Мерин вздохнул, совсем как человек, тряхнул чёрной гривой и пошёл по дороге, заросшей короткой, стелющейся по самой земле травой с перистыми листьями. Трава звалась гусиной лапкой.
— Ну, смотри, куда едешь, — тихо ответил я на молчаливый бунт скакуна, который попёрся мимо репья, — опять колтуны из хвоста вытаскивать.
Мерин, конечно, не ответил, но перешёл на другую сторону дороги, словно понял моё возмущение.
— Вот надо же было свинью купить, а не скакуна, — пробурчал я, глядя, как Гнедыш будто нарочно наступил копытом в единственную на дороге лужицу. Та была достаточно глубокой и потому до сих пор не высохла, хотя дождь был ещё позавчера.
Дорога змеилась между многочисленными колками берёз и пересекала пшеничные, гречишные и льняные поля. А вчера огибала озеро-чашу. Такие озёра были редким напоминанием людям о войнах прошлого. Могучими тогда люди были: дома до небес, города от горизонта до горизонта, летучие корабли. А вот ни гномов, ни эльфов, ни орков и ни каких-либо других нелюдей не было.
— Гнедыш, если поторопишься, то я буду ночевать под крышей. И ты тоже, между прочим.
Мерин не ответил и ходу не прибавил. Конечно, мы успевали до заката, иначе бы я подстегнул своё неспешное транспортное средство иным способом, нежели словом. А бурчал, потому что пребывал в одиночестве целых три дня. Тут не то что с лошадью, с булыжником беседовать начнёшь.
Проклятые озера-чаши, появились на месте падения небесных копий. Говорят, раньше нельзя было пить из них воду и есть рыбу, отравиться можно было. Говорят, они прокляты.
Но времени прошло уже больше полтысячи лет, и проклятье давно потеряло силу. Как говорил один мой неграмотный знакомый: «Ума не приложу, как можно проклясть озеро и его берега копьём, чей наконечник начинён обычным супом со шкварками. Они ведь так и назывались суп-шкварковые бомбы».
Я знал, что такое кварки, но не придавал этому значения. Раз их нельзя пощупать, то и пользы от них ноль целых, хрен десятых. Но факт есть факт, сила этих копий была такова, что едва не уничтожила человечество, а в придачу успешно разорвала кромку небес и впустила в наш мир магию, разумеется, со всеми вытекающими оттуда последствиями. Жаль, книг с тех времён ни у кого не сохранилось. Один сгорели, другие сгнили, а третьи забрали с собой ангелы, охотящиеся за древностями, ибо древности запрещены.
— Пр-р-ру, Гнедыш, — произнёс я, натянув поводья. — Дай отолью.
Мерин послушно встал и сразу принялся щипать траву у дороги. Я же спрыгнул с седла, несколько раз присел, разминая ноги, а потом выбрал куст репейника повыше и сделал своё мокрое дело. Через пару часиков буду в Вертышках, там закажу себе баранину на углях и обязательно светлого пива.
Мечтая о вкусном, я завязал ремешок на штанах и подошёл к мерину, где стал поправлять седельные сумки. Помимо сменного белья, спального мешка и провианта, я вёз с собой хитрый гильдейский инструмент и положенные мне товары: лампы, маленькие генераторы, медные жилы в просмолённой каучуком обмотке, олово с канифолью, паяльники, склянки с кислотой и прочие мелочи.
Проверив сохранность инвентаря, я поправил чехол с охотничьей двустволкой, за которую отдал целых пять золотых, и проверил ножны с большим охотничьим ножом, которым можно и провода зачищать, если рабочий резак сломается. Ружьём, впрочем, мог и незадачливого грабителя подстрелить с нескольких десятков шагов. Эту публику лучше близко не подпускать. А то гильдейский жетон — это одно, а беспредельщики — другое. Им закон не писан.
Тёмно-коричневый с чёрными гривой и хвостом мерин потянулся, шевельнул ушами и вильнул длинным, полным репья хвостом, отгоняя назойливого слепня.
Я легонько похлопал Гнедыша по шее, сунул ногу в стремя, ловко вскочил в седло, и бодро произнёс свой девиз:
— Злато-серебро ждёт вас, господин странствующий электрик. И пусть оно обязательно дождётся.
Но это слишком громко сказано, на торговле лампочками и ремонте простеньких моторчиков и аккумуляторов не сильно-то и заработаешь. Впрочем, на жизнь хватало.
Эх, что ж я магом-то не родился? Сейчас бы жил в башне, плевал бы на всех с километровой высоты, ел бы что хотел, спал бы на шелках, все девки визжали бы от восторга при встрече, закидывая труселями и лифчиками.
