Геннадий Файбусович
Марципанов, или 1001-й научно-фантастический рассказ
Чем только не занимаются люди!
И.Ильф, Е.Петров. "Золотой теленок"
Раз в неделю, по пятницам, Марципанов ездил на свидание к _ней_. Садясь в турбопоезд на Савеловском вокзале. Марципанов словно не замечал толпы, не чувствовал толкавших его кулаков и локтей, не обижался, когда наступали ему на ноги. Битых полтора часа, под гроздьями сумок и сеток, притиснутый к окну, он смотрел на летящие мимо поля, перелески, шлагбаумы - и ничего не видел. Всю дорогу он неотступно думал о ней, только о ней.
И сегодня все было, как всегда.
С тем же остановившимся взглядом, точно завороженный. Марципанов встал, протянул руку за авоськой; тремя минутами позже он съехал по непросохшему лентоходу с платформы. Миновал почту, ларек, трасформаторную будку. Обогнул дачу с верандой, где знакомый пенсионер по обыкновению ковырялся в домашнем радиотелескопе. Дождь начал накрапывать снова. Марципанов не замечал его.
В сумерках, подходя к своей даче, Марципанов никого не встретил. И прекрасно: не надо здороваться. Он нацелился прыгнуть через кювет, но поскользнулся и с трудом выбрался, отряхивая полы плаща. Поправил видавшую виды шляпу. Воровато скрипнул калиткой.
_Она_ ждала его. В полутьме поблескивали ее никелированные панели. Темно светились циферблаты. Она была прекрасна.
Убедившись, что никто в его отсутствие не заглядывал в сарай, Марципанов поспешил по мокрой тропинке к крыльцу. Войдя в дом, вытряхнул из сетки на стол содержимое. Разлезшиеся бумажные кульки с харчами не портили впечатления от обстановки. Напротив, они гармонировали с ней. В комнате изобретателя царил хаос, чтобы не сказать хуже.
Почему-то так получается, что великие люди проводят лучшую часть своей жизни в ничтожестве, одеваются в рубище или в крайнем случае в плащ, заляпанный глиной, покупают на обед ливерную колбасу и ополаскивают стаканы только накануне очень больших праздников. Говорят, Бетховену всю домашнюю обстановку заменял рояль, выполнявший одновременно роль стола: на нем покоились остатки трапезы, письма кредиторов, старые чулки и, между прочим, партитура Девятой симфонии с хором на слова Шиллера.
На рабочем столе Марципанова стояла банка с синтетическими бычками в томатном соусе. Тут же валялись раскрытая бритва, сапожная щетка и патрон с таблетками витамина "Щ" (улучшает умственные способности, укрепляет память, способствует росту больших полушарий и скорейшему выпадению волос). Под столом лежали рукописи... Этот сиротско-холостяцкий натюрморт более или менее удачно дополняли гора окурков, явно превысившая грузоподъемность пепельницы, справочник алгоритмов и ветхая библия, раскрытая на том месте, где говорится об убийстве Авеля.
От Книги Бытия взгляд стороннего наблюдателя естественно обратился бы к книжным полкам; здесь угадывалась некая система, но какая-то странная. Солидные тома векторных исчислений, линейных и рекурсивных функций неожиданно перемежались с сомнительными сочинениями базарных романистов. С обложек фантастических повестей в космическую бездну устремлялись звездолеты, планетоходы, астровозы и галактические дроги. Невинные развлечения ученого отшельника, услада его короткого досуга!
Жуя ливерную колбасу, Марципанов уселся за стол, движением локтя отодвинул в сторону житейский хлам и житейскую суету. Воцарилась тишина, подчеркнутая мерным стуком хозяйкиных цезиевых ходиков. И целых три часа рука мыслителя покрывала рядами значков и цифр замысловатый чертеж, озаглавленный: "Принципиальная схема последовательности событий максимальной невероятности с запрограммированным исходом (при инвариантности событийного правдоподобия по формуле Крювелье-Марципанова d=0,015)".
Наконец, стрелки усталых часов, с трудом вскарабкавшись на вершину, сошлись на двенадцати. Кукушка прокуковала Марципанову великое будущее. Холм окурков высился перед ним, точно скифский курган. Он отложил перо и повалился на драную раскладушку, окутанный дымом табака и упоительных грез.
...А почему бы и нет, в самом деле? Что тут особенного?
Марципанов отдавал себе отчет в том, что при всей сенсационности его изобретения оно давно уже, если можно так выразиться, поставлено на повестку дня. Дух времени продиктовал ему свою волю, и он выполнил ее, отнюдь не покушаясь на самый дух.
Впрочем, можно ли с уверенностью утверждать, что технология культуры, усовершенствуясь, не оказывает влияния на самую культуру? Замена гусиного пера стальным - не повлияла ли она на духовные поиски пишущего? Слово, произносимое с телевизионного экрана, не обретает ли иной смысл, чем слово актера на сцене?
Как бы то ни было, справедливость требует отметить, что проблема промышленного производства духовных ценностей - назовем это так - уже была отчасти решена до Марципанова. Кому, например, в наше время придет в голову кропать эстрадные песенки, кто станет тратить силы на сочинение танцевальных пьес? Эту задачу давно и гораздо успешнее, чем кустари-композиторы, решают сочиняющие музыку машины. Достаточно назвать американский "Орфеус-8" или японские "поющие бедра". Ни один телецентр немыслим сейчас без подобных аппаратов... А что сказать о печатных изданиях? Можно ли представить себе в наши дни редакцию иллюстрированного журнала или спортивного обозрения, которая не была бы оснащена машинами для составления кроссвордов, ребусов, картинок для отгадывания "В субботний вечер", литературных викторин и кросс-криппингов - особого рода цветных головоломок, любимого в последнее время развлечения интеллигентной публики. Сравнительно недавно предложены и уже применяются устройства для сочинения научно-популярных статей, заметок из серии "Знаете ли вы", "Сделай сам", заочных медицинских консультаций по вопросам питания, роста волос, половой жизни и пр.
