«Маленькая книга жизни и смерти» дарит наслаждение. В ней мне слышатся отзвуки смеха Вселенной. Она написана с юмором и простотой, достойными поставленной перед ней задачи — противодействовать концептуальным страхам смерти и разоблачить ошибочные представления о том, что человек смертен. Поразительно, что такая маленькая книга может полностью уничтожить воспитанные в нас убеждения относительно вопросов рождения, старения и, наконец, загробной жизни, причём делая это совершенно безболезненно и даже радостно. В этом состоит проявление истинного сострадания, проистекающего из пустоты.
Следуя традиции Будды, который предостерегал от принятия на веру слов других об истинном смысле бытия и предлагал испытать всё на собственном опыте, Д. Хардинг ставит ряд смелых экспериментов над собой и нами, которые один за другим опрокидывают наши предвзятые представления о себе. Занимая столь же бескомпромиссную позицию, как и Рамана Махарши, он ведёт нас в глубь необитаемых земель, именуемых Neti, Neti! («Не то, не то!») до тех пор, пока мы не достигнем той ступени, где мы — всё и вся. В этом путешествии мы пройдём сквозь западную науку (нелинейные дифференциальные уравнения и кварки) и мистические традиции Востока и Запада. Снова и снова Хардинг отвергает пути спокойного восхождения, отражённые в таких доктринах, как учение о реинкарнации и карме, в пользу крутого подъёма по тропе дзэн, не имеющей перил.
Хардинг, как и мой гуру, Ним Кароли Баба, принадлежит традиции «святых негодников». Он полагает, что тот факт, что его телу 79 лет, навязывает ему чувство срочности, которое в наше непостоянное время трудно игнорировать. Ибо он понимает, что, если он не освободится от пут «я» до того, как умрёт, он, говоря словами Руми, «окажется владельцем дома в городе смерти». Но я не обманываюсь. Он всего лишь играет с нами. И он заслуживает восхищения, с которым мы относимся к великим мастерам, когда называем их «живые мёртвые». То, что он предлагает нам, — изящный подарок. Я уверен, что после этого подарка книги о смерти уже никогда не будут такими, как раньше.
Рам Дасс
Умереть — это не то,
Что все думают.
Это скорее везение.
Уолт Уитмэн
У мастеров дзэн была традиция сочинять на смертном одре гатху, представляющую в сжатой поэтической форме все прозрения долгой жизни, отданной служению духу, — последний комментарий о самой жизни и о неминуемой смерти. Это сочинение и есть моя заключительная гатха. Точнее, было бы ею, если бы я был дзэнским мастером (или, по крайней мере, дзэнщиком), который несомненно подошёл к самому концу своей жизни, и если бы я писал в стихах.
Тем не менее написание «приземлённой» прозаической гатхи на данном этапе представляется мне не только полезным упражнением — это разбор пережитого, подведение итогов и достижение окончательной ясности, — но также и проектом, осуществить который мне нужно если не для других, то для себя самого, и как можно скорее — в общем-то уже давно пора было это сделать. Ведь сейчас, в возрасте семидесяти девяти лет, я уже прожил жизнь, в два или даже три раза превышающую среднюю продолжительность жизни не так уж много столетий назад. И, несомненно, каждый новый день, проведённый в «камере смертников» в ожидании исполнения приговора, всё неумолимее приближает тот момент, когда я буду «изъят» из жизни — возможно, без какого бы то ни было предупреждения. «Изъят» куда? Есть ли более острый, более насущный вопрос? Мне кажется, было бы глупым, недостойным и совершенно безответственным самообманом не подготовиться к этому моменту истины посредством постановки перед собой вопросов — сейчас… и сейчас… и сейчас (пока я могу это сделать спокойно, пока меня не настигла болезнь, я не испытываю боли, не накачан лекарствами и у меня ещё есть время), — таких вопросов, как: «Что именно значит „жить“, и что тогда значит „умереть“? Должен ли я на самом деле умереть полностью, и если должен, то будет ли это действительно тупик, огромное разочарование, горький, досадный финал приключения, начало которого — в далёком 1909 году — было столь многообещающим? И, самое главное, можно ли сделать что-то прямо сейчас для того, чтобы, во-первых, обеспечить себе выживание и, во-вторых, воздействовать на качество этого выживания, дабы оно стоило того и заслуживало предпочтения в сравнении с полным уничтожением?»
Исследование этих вопросов с максимальной искренностью и тщательностью можно считать самым практическим начинанием всей моей жизни. Даже если мою псевдо-гатху не прочтёт никто другой, её обязательно нужно написать, чётко и честно. (Я должен сделать всё, что в моих силах, чтобы быть предельно честным с самим собой: при обсуждении этой темы как никакой другой любое сокрытие нежелательных «улик», любой обман сделали бы весь проект нелепой потерей времени.) Я мог бы назвать её собственной, в высшей степени личной и переставшей быть мифом «Книгой мёртвых» — конечно, далеко не египетской или тибетской, и даже не религиозной в обычном понимании этого слова, а искренне современной, западной и основанной на фактах. Ибо моя цель — провести это исследование в том духе, чтобы придать самому банальному обрывку имеющегося в настоящее время