Замечания о терминах
Для ясности: на протяжении всей книги я использовал термины «республика» и «республиканский» для обозначения конституционного строя Флоренции и его последующих форм, возникавших после 1494 года. Однако формально Флоренция стала республикой еще раньше и оставалась таковой до 1737 года, даже когда неизменными потомственными правителями города (с 1532 года) стали Медичи.
О времяисчислении
В XVI веке итальянцы пользовались системой времяисчисления, основанной не на обращении Земли, а на продолжительности светового дня. Например, два часа утра означает второй час после заката. Кроме того, на различные даты выпадало в те времена и начало нового года. Календарный год в Италии чаще всего начинался 25 декабря (от Рождества Христова) или 25 марта (от Благовещения Господня), и до 1750 года во Флоренции пользовались второй разновидностью календаря. Для удобства я привел даты в соответствие с современным календарным годом, начинающимся с 1 января.
О денежных единицах и ценах
Общепринятой денежной единицей Флоренции являлся флорин (fiorino) и другие более мелкие монеты, известные еще со времен Карла Великого: лира, сольдо и динар (1 лира = 20 сольдо; 1 сольдо = 12 динаров). В эпоху Макиавелли обычный «большой флорин» (fiorino largo) равнялся 6 или 7 лирам, а примерно с 1515 года стоимость флорина окончательно зафиксировалась на 7 лирах. Венецианский дукат, игравший в те времена роль международного валютного стандарта, примерно равнялся «большому флорину». Кроме этого существовал еще золотой флорин (fiorino largo d’oro), который в 1520 году составлял 7 1/2 лиры и, подобно лире и «запечатанному флорину» (fiorino di suggello), также использовался в качестве денежной единицы. «Запечатанный флорин» составлял 4 лиры, а в письме 1505 года Тотто Макиавелли упоминает о 3 «запечатанных флоринах», равнявшихся 2 золотым дукатам.
В среднем тогдашний чернорабочий зарабатывал около 9 сольдо в день, а квалифицированный работник получал вдвое больше. Год составлял примерно 260 рабочих дней, и многочисленные выходные (не считая воскресений) постоянно сбивали трудовой ритм. Прожиточный минимум менялся в зависимости от наличия определенных товаров. Например, в голодные годы цены на продовольствие подскакивали, а в урожайные — падали. Но до 1525 года, когда появились первые признаки стабильной инфляции, взрослый человек тратил на еду около 1,5–2 сольдо в день, а годовые расходы на товары первой необходимости достигали 65 лир на человека.
Конечно, были и те, кто тратил гораздо больше, и однажды Макиавелли признался, что спустил 14 сольдо на ужин с телятиной на четверых в доме одного из друзей. Никколо и вправду был весьма склонен жить не по средствам. Многих людей непомерные траты подстерегали на каждом шагу и могли даже разорить, особенно вследствие длительной болезни. Друг и коллега Макиавелли, Бьяджо Буонаккорси, рассказывал, что на врачебный уход за захворавшей женой (незадолго до ее кончины) он отдавал в день почти целый флорин. Разорительным для кошелька было и выдать дочь замуж, равно как и постричь ее в монахини. Даже бедные монастыри просили солидные денежные взносы, и в таких случаях сумма нередко достигала 100 лир. Возможно, поэт XIII века Чекко Анджольери был прав, назвав флорины «лучшими в своем роде».
Всякий прибывший во Флоренцию на поезде, вероятно, решит не брать такси, а насладиться пешей прогулкой. Пройтись по Виа Панцани мимо готического доминиканского монастыря Санта-Мария Новелла, затем по Виа Черретани до кафедрального собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Если же наш воображаемый гость решит затем свернуть на север, то наткнется на старый дворец Медичи на Виа Ларга (ныне Виа Кавор) и, вероятно, даже заглянет туда, чтобы полюбоваться величием некогда могущественного рода, запечатленного на фресках Беноццо Гаццоли.
Но гости обычно идут дальше по многолюдной Виа Кальцайоли, сплошь погруженной в XIX век, когда большую часть исторического центра Флоренции заполонили «церквушки пьемонтских пастухов», в сравнении с которыми варвары былых времен обладали куда более изящным и благородным художественным и историческим вкусом. Даже площадь Синьории, расположенная в конце вышеупомянутой улицы, не избежала подобного обывательского отношения: здешняя громада, подражающая архитектурным сооружениям XV века, затмевает прекрасные памятники Средневековья и Возрождения.
Еще хуже дело обстоит на Виа Пор Санта-Мария, где разрушительные последствия Второй мировой войны усугубились послевоенной реконструкцией. Лишь несколько древних башен все еще напоминают об атмосфере ушедших эпох. Мост Понте Веккьо в конце улицы сохранился «благодаря» солдатам вермахта, которые — в соответствии с безупречным, хотя и извращенным планом — заблокировали переправу, взорвав не мост, а дома на берегах реки. И все же, какой бы трагедией ни казалось уничтожение Понте, его можно было восстановить, равно как и другие мосты через Арно, хотя ради его спасения навсегда были утрачены стократ более драгоценные архитектурные жемчужины. «Флоренция прихорошилась с изяществом дамы, которую за чаепитием застигла бомба», — писала поэтесса Кристина Кампо. Но женское бесстрастие не в силах скрыть шрамы, оставленные шрапнелью.
