Галлюциногенные и психотропные средства являются непременными элементами традиционной культуры многих народов мира. К какому бы региону мира мы не обратились, обязательно встретим использование наркотиков местного происхождения. Народы Мексики издавна использовали галлюциногенный кактус пейот (мескал) и псилобициновые грибы, в Южной Америке жевали листья коки, в Северной и Центральной — вдыхали дым табака, народы Океании варили из корней перечных растений опьяняющий напиток — каву, в Азии потребляли различные снадобья на основе конопли и мака, в Центральной Африке — напитки из коры колы. Причем чаще всего потребление галлюциногенов связано с ритуально-обрядовой практикой и имеет очень древние исторические традиции, подтвержденные многочисленными письменными источниками и находками археологов.
Нужно полагать, что в Сибири задолго до н. э. были известны опьяняющие свойства местных психотропов — конопли, белены, багульника, борщевика и других растений, издревле использовавшихся в Евразии для приготовления наркотических снадобий. Пример, ставший уже хрестоматийным — «скифская баня» — описанный Геродотом способ коллективного вдыхания дыма конопли причерноморскими скифами, нашел археологические подтверждения именно в Сибири. На территории Горного Алтая при раскопках Пазырыкских курганов V в. до н. э. в линзе вечной мерзлоты найдены прекрасно сохранившиеся аксессуары скифского наркотического сеанса — небольшие конические шалаши с покрытиями из войлока и кожи, под одним из которых стояли бронзовые сосуды с обожженными камнями и обуглившимися семенами конопли, к шесту другого привязана кожаная сумка с семенами конопли (Руденко, 1962, с. 242–243).
Чаще всего наркотический опыт народов Сибири связывают с другим растением — мухомором. В настоящее время сложился уже своеобразный научный миф о широчайшем использовании мухоморов в ритуально-обрядовой практике народов Сибири. Он особенно распространен среди западных историков и этнофармакологов (Wasson, 1968; Маккена, 1995; Джейсм, Торп, 1997). Причем, потребление мухоморов обязательно связывают с сибирским шаманизмом, находя многочисленные параллели шаманской психоделии в грибных церемониях древних и современных народов мира. Но так ли это на самом деле, были ли столь широко распространены в Сибири галлюциногенные грибы; сколь прочны связи между сибирским шаманизмом и психотропными свойствами мухоморов; и как вообще использовали наркотические средства сибирские шаманы? Попыткой разобраться в этих в этих вопросах является данная статья.
Мухомор и сома: рождение научного мифа
Впервые внимание к роли наркотических грибов, и в том числе мухоморов, в ритуально-обрядовой практике привлекли создатели этномикологии [1] Гордон и Валентина Уоссоны. Они обнаружили множество примеров существования грибных культов в Америке и в древней Евразии, что позволило им даже разделить все народы мира на микофилов и микофобов.
В своем совместном труде супруги выдвинули еще одну оригинальную гипотезу, согласно которой знаменитая сома ведов, готовилась на основе грибов с красной шляпкой и белыми пятнышками, то есть из мухоморов (Avanita muscaria) [Wosson, Wosson, 1957]. Наиболее полно последнюю идею развернул Г.Уоссон в своей книге «Сома: божественный гриб бессмертия», где даже указал возможное время и место происхождения традиции приготовления этого напитка — Сибирь рубежа III–II тыс. до н. э., связав его появление в Индии с переселением ариев [Wosson, 1968].
Гипотеза Р. Г. Уоссона вызвала широкий резонанс. На нее откликнулись ведущие исследователи мифологии [Levi-Strauss, 1970; Елизаренкова, Топоров, 1970]. Критикуя отдельные спорные положения, гипотезу в целом приняли, нимало не усомнившись в том, что мухомор чрезвычайно активно используется в шаманской практике народов Сибири. Т. Я. Елизаренкова и В. Н. Топоров даже развили эту мысль, связав представления о мухоморах с семантикой шаманского (мирового) дерева, и находя незамеченные Г.Уоссоном варианты подтверждения связи мухомора и сомы [Елизаренкова, Топоров, 1970].
Становление этномикологии и развернувшиеся вокруг нее дискуссии, помимо бесспорно плодотворного результата — привлечения внимания к роли грибов в мифологии, имели несколько взаимосвязанных последствий, прежде всего, для изучения Сибири. Во-первых — сложилось твердое представление о мухоморе, как о шаманском грибе; во вторых — начались поиски подтверждения существования грибных церемоний в культурах древнего населения в Сибири; в третьих — потребление всех наркотических и галлюциногенных средств народами Сибири стали связывать исключительно с шаманизмом. Напомним, что все это происходило на фоне негласного запрета на исследование наркотиков в СССР.
Поиск археологических свидетельств в Сибири
Идея о существовании в древности грибных церемоний почти параллельно появилась в Сибири у археологов — исследователей первобытного искусства.
В 1971 г. Н. Н. Диков, опубликовал наскальные изображения Пегтымеля на Чукотке, датированных в пределах I тыс. до н. э. — I тыс. н. э., часть которых содержала «грибные» сюжеты: антропоморфные фигуры в грибовидных шляпах и предметы, похожие на грибы. Автор интерпретировал их как человеко-мухоморы и мухоморы, находя подтверждение существования специфических грибных церемоний древности, прежде всего, в этнографических параллелях из наркотических сеансов народов крайнего северо-востока Азии [Диков, 1971; 1979] (158–159).
