Средняя школа Райз-Парк,
Восточный Лондон, 1997 год
Последний день учебы
– Дамы и господа, мистер Элтон Джон!
Гэвин Джукс, в огромных нелепых очках и костюме утки, вышел на сцену под оглушительные аплодисменты и крики. Хотя «вышел» не совсем верное слово – скорее, он бойко ковылял в мягких ярко-желтых лапах. Гэвин сел за пианино, с некоторым трудом пристроив хвост, и притворился, что колотит по клавишам, распевая «Готов ли ты к любви».
Стоя за кулисами, Аурелиана поправила пояс на широком персиковом платье в стиле семидесятых, с плиссированной юбкой, коснулась пышной, набрызганной лаком прически, глубоко вдохнула, втянув в себя запах школьного спортзала – запах кроссовок, дезодоранта и подростковых гормонов.
Сценка, которую показывали выпускники, сводилась к незатейливой, но невероятно успешной формуле: нарядиться поп-звездой, чем глупее, тем лучше, и спеть под фонограмму старый хит.
Слава богу, Гэвина все любили.
Дурацкие надписи на школьных стенах гласили, что он «конченый гомик». Тем не менее Гэвин бесстрашно взялся изображать экстравагантного певца-гомосексуалиста и вызвал восторженные аплодисменты.
Возможно, Аурелиана Алесси, чудачка, которая ест на ланч вонючую лазанью, а не сандвичи, тоже посмеется вместе с одноклассниками, вместо того чтобы самой быть объектом насмешек.
Как будто школа была театром, где все просто играли роли, – злодеи и герои дружно выходили в финале на поклон.
Даже Линдси и Кара, самые рьяные ненавистницы Аурелианы, нарядившиеся в мини-юбки и сапоги на платформе, в подражание Агнете и Анни-Фрид из группы «АББА», сегодня оставили ее в покое. Их приспешницы украдкой потягивали водку, принесенную в бутылках из-под кока-колы, и посматривали на Аурелиану густо накрашенными глазами, но держались на расстоянии.
Она и сама бы не отказалась что-нибудь выпить.
Вероятно, глупая сценка имела такой успех оттого, что популярные подростки действительно были для младших чем-то вроде рок-звезд. За исключением Джеймса Фрейзера. На него вся школа смотрела как на звезду. Аурелиана взглянула на Джеймса и вновь заверила себя, что все будет в порядке, ведь она окажется на сцене вместе с ним.
Джеймс Фрейзер. Когда она произнесла шепотом это имя, у нее что-то сладко растаяло в животе.
Неделю назад она прогуливала физкультуру, спрятавшись в библиотеке и перечитывая «Школу в Ласковой Долине», когда Джеймс подошел к ней.
– Привет, Аурелиана, а почему ты не на «физре»?
Случилось чудо.
Джеймс Фрейзер, король и бог школы Райз-Парк, впервые заговорил с Аурелианой Алесси.
Оказывается, он знал, как ее зовут. И он не обратился к Аурелиане «Итальянский галеон» или «Пузолини».
Он даже знал ее расписание.
Джеймс лениво улыбнулся. Аурелиана никогда раньше не была с ним так близко.
Это было все равно что встретить своего кумира – сначала долго-долго в мыслях смаковать каждую подробность, а потом вдруг увидеть его во плоти. И в какой плоти! Мраморно-белая кожа, словно сияющая изнутри, как догоревшая донизу церковная свеча, просвечивающая сквозь воск. Блестящие черные волосы и темно-синие глаза.
Однажды она попыталась нарисовать Джеймса фломастерами в своем дневнике, но получилось похоже на престарелого рок-музыканта. Тогда Аурелиана вновь принялась за сердечки, цветы и шифровки типа «АА + ДФ НВСГД».
– Да ладно, «физра» – дерьмо.
Аурелиана недоверчиво фыркнула, но тут же энергично закивала. Лучший спортсмен школы втайне тоже ненавидит физкультуру? Вот и доказательство. Они предназначены друг для друга.
– Кстати, я тут подумал про выпускной. По-моему, будет забавно, если на сцену вместе выйдут Фредди Меркьюри и оперная певица. Мы с тобой, дуэтом. Как тебе идея?
Аурелиана кивнула. Он сказал «мы с тобой». Мечты стали реальностью. С тем же успехом он мог сказать: «Я хочу выпрыгнуть из окна, по-моему, тут невысоко, давай мы с тобой рискнем – как тебе идея?» И она бы последовала за ним.
Лишь несколько дней спустя она задумалась, насколько разумно ей, толстой и вечно осмеиваемой, выходить на сцену вместе с секс-символом школы. Что, если школьные стервы сотрут ее за это в порошок? Аурелиана подумала: «Но ведь я их больше не увижу. А портить минуту славы Джеймса Фрейзера они не рискнут».
Она думала, что Джеймс предложит порепетировать, но он больше не заговаривал о выпускном, а Аурелиане не хотелось выглядеть назойливой. Он, конечно, знал, что делал. Как всегда.
Хотя, может быть, им стоило обсудить костюмы. Аурелиана подумала, что главное – приложить побольше усилий. Поэтому она зачесала волосы назад, в подражание оперным певицам, и густо намазала лицо тональным кремом. Джеймс ограничился тем, что нарисовал карандашом усы. Впрочем, Аурелиана сама не знала, чего ждала. Вряд ли он надел бы трико с вырезом до пупка и оклеил мехом грудь.
Гэвин раскланивался, стоя на сцене. О господи. Вот оно. Началось. Джеймс подошел к ней, и Аурелиана почувствовала себя необыкновенно нужной и значимой. Ведущий, мистер Тауэрс, включил музыку. Послышалось тихое шипение, и зазвучало вступление к «Барселоне».
