Писатель Алексей Иванов констатирует:
столица до сих пор не знает России.
Тютчевское заклятье «Умом Россию не понять…» вовсе не означает, что занятие это бессмысленное. Можно ведь сначала попытаться понимать окружающую нас в пространстве и времени жизнь, а потом уже выходить на глобальные умозаключения.
Уральцам в этом смысле очень повезло – у нас под боком, в Перми, живет писатель и культуролог Алексей ИВАНОВ. Он автор прекрасных романов-бестселлеров «Сердце пармы», «Золото бунта», «Географ глобус пропил», «Блуда и МУДО», мощного историко-краеведческого исследования «Message: Чусовая», а теперь (вместе с Леонидом Парфеновым) и фильма «Хребет России». Несмотря на различие сюжетов, тема-то у Иванова одна – идентификация: отдельного человека, народа или региона. Думаю, сегодня в России очень мало найдется людей, у кого есть инструментарий для понимания нашей жизни, отсюда, думаю, ощущение всеобщей неустойчивости. Алексей Иванов этим инструментарием обладает. Он убежден: Россия – очень разная. И, возможно, именно с этого места следует браться за все наши проблемы.
Труд – наше уральское всё
- Алексей, от фильма «Хребет России» много ждали. Но, к сожалению, он, кажется, не стал событием для уральцев. Его смотрели, как буклет. Между тем в вашем фильме есть огромная смысловая нагрузка, которая должна была бы наше сознание буквально перевернуть. Почему этого не произошло. Чего не хватило?
- Много чем это можно объяснить. Начнем с того, что фильм пришлось ждать слишком долго. За это время люди просто сами себе придумали будущее кино. А когда, наконец, увидели, то фильм не совпал с тем, что вообразили. К тому же одна серия в неделю – «в час по чайной ложке». Собранный воедино, фильм дал бы кумулятивный эффект, шарахнул по мозгам. Но плакать не стоит. Судьба фильма не кончается премьерой. Фильм – в тренде уральской культуры, и смысл его вскроется тогда, когда тренд прояснится отчетливее.
- Может быть, до этих смыслов наше сознание просто не созрело?
- Не то, чтобы не созрело, а не научилось переформатировать базовые понятия в соответствии с новой эпохой. Например, мысль о том, что главная ценность Урала – труд, многим кажется наследием совка. Опять, мол, «Слава труду!» и тэ дэ. Но ведь труд – это не только канавы копать. Творчество – тоже труд, и порой каторжный.
- По-вашему, главная ценность жителя Урала – это именно труд как таковой?
- Да. На Урале труд является сверхценностью, потому что человек выявляет себя через труд. Не через бунт, не через богатство, не через власть, а через труд. На Урале высшее достоинство – не предать своего дела. Кто был культовым героем на Урале? Ермак, который пожертвовал свободой и жизнью ради дела – удержания Сибири. Святой Симеон Верхотурский, который не совершал ратных или молитвенных подвигов, а просто трудился, явил идеал труда и за это был канонизирован.
Уральский тип поселения – город-завод. В центре – завод, а не храм, не кремль и не рынок, место труда, а не молитвы, власти или торговли. А уральский город-завод – уникальный градостроительный принцип, в мире такие селения только у нас.
О подобных вещах в истории Урала можно говорить долго. Но возьмём день сегодняшний. Вот у вас в Челябинской области форма репрезентации региона – заповедники, национальные парки. И почти каждый несет смысл труда. В чем ноу-хау жителей Аркаима? В плавильных печах, совмещенных с колодцами. Не зря же в заповеднике есть Музей печей. В чем притягательность Ильмен? Не в самоцветах, которые в музее и недоступны, а в старинных копях. Отчего Зюраткуль так прекрасен? В том числе и от того, что это наполовину искусственное озеро, созданное трудом. Почему завод «Пороги» – памятник? Не только из-за технологий, а из-за чудесной вписанности в ландшафт, смысл которой – благородное преобразование мира человеком. И так далее.
- Скепсис в отношении темы труда – это первая причина «непрочитанности» вашего фильма. Что еще?
- Нынешняя культурная ситуация в России такова, что признается только один культурный проект – столичный. А провинциальные культурные проекты осмысляются как недоразвитые столичные.
Но ведь это не так. Есть уральский культурный проект – так сказать, рабочий. Есть сибирский – промысловый. Есть южнорусский – казачий. Презентацией среднерусского культурного проекта, крестьянского, является «Золотое кольцо». Презентацией северорусского, поморского, – подзабытый ныне аналог «Кольца» комплекс «Северное ожерелье». Из таких культурных проектов и состоит Россия.
А московский, столичный культурный проект – один из многих, просто более богатый, жирный. Но утверждать, что он лучше и сложнее прочих – все равно, что утверждать, будто слон лучше и сложнее собаки, просто потому, что он больше. Но кто сказал, что дистрофик непременно тупее толстяка? Надо, чтобы культурные проекты России были в равной степени «в меру упитанны». Тогда наша культура и окажется «в полном расцвете сил».
- А что вы имеете в виду, говоря «культурный проект»?
- Я имею в виду региональную идентичность. Идентичность – это система параметров, система ценностей, которая выстраивается вокруг сверхценности. На Урале сверхценность – труд. В Сибири и Поморье – предприимчивость. В казачьей России, южной, – справедливость. В средней России, крестьянской, – собственность.
