Ломаченкова Наталья Михайловна
Люблю тебя!
— Тисса, что мне делать?! — заламывая руки, Лиссэ металась по моей комнате. — Ну скажи же хоть что-нибудь, ты же королева!
— И это подразумевает, что я должна лучше всех разбираться в любовных делах руави? — насмешливо фыркнула я, чуть перебирая струны лиры и прислушиваясь к тонким звукам. Что ни говори, а голос девушки руави всё равно звучал, словно песня, в каком бы взвинченном состоянии она ни находилась. В отличии, например, от меня…
— Тисса!!!
— Ну так скажи ты ему, что его любишь, и дело с концом! — простонала я. Лиссэ мрачно и с невыразимым укором посмотрела на меня. Я даже поёжилась.
— Ну хорошо, хорошо, мне уже стыдно. Завтра состоится праздник осени, вот я и приглашаю на главный королевский бал вас обоих. А дальше уже дело за тобой, дорогая.
— Спасибо, Тисса! — руави миниатюрным вихрем пронеслась по комнате, заключив меня в объятья, и звонко чмокнула в щёку. — Я знала, что ты мне поможешь! Ну, тогда до завтра!
Я с лёгкой улыбкой посмотрела вслед упорхнувшей девушке и со вздохом отложила лиру. Пламя от высоких свечей слегка подрагивало от изредка проскальзывавшего в приоткрытую дверь балкона прохладного ветра. За окном в темном полотне ночи мерцали россыпью точек многочисленные созвездия. Я мечтательно покосилась на черный силуэт леса. Вот бы сейчас…
— Ты ещё не спишь, моя королева?
Радостно улыбнувшись, я скользнула на балкон и, перегнувшись через резные перила, глянула вниз. Там нетерпеливо рыл копытом землю статный жеребец, которого держал под уздцы мой самый лучший в мире муж.
— Эррис! Бессонница замучала?
Мужчина только лукаво усмехнулся.
— Составишь компанию одинокому замученному королю?
Я сделала вид, что крепко задумалась. Потом снисходительно кивнула и набросила на плечи теплый плащ, словно по волшебству оказавшийся рядом. Чудес ведь не бывает, так? Только вот тот, кто это сказал, был законченным пессимистом.
Эррис шагнул ближе к балкону и протянул ко мне руки.
— Прыгай!
Я с некоторым колебанием покосилась на довольно приличное расстояние, отделявшее меня от земли, и желания прогуляться резко поубавилось. Но всего один взгляд в эти такие родные голубые глаза — и я острожно перелезла через перила, с опаской замерев на самом краю. Так и шею сломать недолго…
— Тисса, — мягко позвал король. — Ты мне веришь?
Разжимаю руки и почти без страха делаю шаг в пустоту.
Я не успела даже взвизгнуть, как он поймал меня, легко, точно я ничего не весила, и на миг прижал к себе. С улыбкой отвела от его глаз упавшую на лоб иссиня-чёрную прядь волос. Эррис слегка повернул голову, успев поцеловать мне ладонь, и аккуратно усадил на коня. Затем взлетел в седло сам и чуть встряхнул поводьями. Вороной с оглушительным ржанием поднялся на дыбы, заставив меня с восторженным воплем ухватиться за руави, и прянул с места неистовым галопом, унося нас далеко в заветный лес.
Три месяца назад я и мечтать не могла о счастье, так неожиданно обрушившемся на меня и захлестнувшему с головой. Жизнь казалась мне беспросветным туманом, по которому остаётся только брести, не находя выхода. Но всё оказалось совсем иначе… Кто же мог предположить, что муж, навязанный мне насильно, пусть даже и властитель могущественных руави, действительно станет тем единственным, которого я смогла полюбить. Полюбить, несмотря на его Проклятье, всеми фибрами души желая, чтобы оно никогда не наступило вновь. Я знала, что и следующей весной я отправлюсь на поиски таинственного яролиста, исполняющего желания, и перерою весь лес, но не вернусь с пустыми руками. Потому что не могу допустить, чтобы тот, кого я люблю больше жизни, умер.
Эррис… Милый, родной, единственный. Как же я люблю тебя!
Само собой, он знал, что почти каждый день я по нескольку часов просиживала в гигантской дворцовой библиотеке, хранящей в себе тысячи секретов древней мудрости руави. И искала, искала то самое лекарство, которое сможет окончательно победить проклятую болезнь. И только чуть грустно и виновато улыбался, словно извиняясь. Само собой, знал, что уже дважды я ездила к представителям человеческого Альянса магов, а затем и к эльфам, спрашивая, настаивая, требуя, умоляя об исцелении. И получая в ответ лишь растерянное пожимание плечами. Они не знали. Никто не знал. Но я обязана была найти ответ.
А пока мы пили свою любовь, пили до дна, наслаждаясь каждым глотком, каждой минутой, которых у нас было так мало, которые ускользали, как струи воды сквозь пальцы. Мы радовались, пока ещё могли радоваться, и были счастливы вместе.
— Эррис…
— Я люблю тебя, Тисса.
* * *
— Вставай же, Тисса, ну сколько можно спать?!
— Видимо королева сегодня не собирается осчастливить своим присутсвием осенний бал!
Я яростно уткнулась носом подушку, завернувшись в одеяло с головой, и мечтая только об одном — чтобы мучители убрались куда подальше. Номер не прошёл — под весёлый хохот руави стянули с меня одеяло, и холодный утренний ветер заставил меня, как ошпаренную, подскочить с постели, судорожно нашаривая руками тёплый халат.
— Я же вас сейчас сама своими руками придушу, мерзавки! — яростно рычала я, глядя на заливающихся смехом девушек, предусмотрительно отбежавших на почтительное расстояние. Но мои гневные вопли стали уже настолько обыденным и постоянным явлением, что никто даже не подумал обратить на них внимание. Вот вам и весь почёт, столь усердно оказываемый любимой и горячо обожаемой королеве.
