Орианну изумила та легкость, с которой третья дочь, Лучиана, приняла волю родителей. Синьора Пьетро д’Анджело представить не могла, что хотя бы одна из ее четырех девочек выйдет замуж за простого человека. Нет, все женихи непременно должны обладать титулами и богатством. И что же? Старшая, Бьянка, убежала с турецким принцем, и с тех пор имя ее стало в семье запретным. Вторая из дочерей, Франческа, рано овдовела и осталась с двумя детьми на руках, однако о новом муже даже не помышляла. Одному Богу ведомо, как ей удается воспитывать сына, юного герцога Террено Боскозо, без мужской поддержки. Впрочем, Франческа с детства отличалась невыносимым упрямством.
И вот теперь пришла очередь Лучианы. Внезапная конкуренция Милана в торговле шелком больно ударила по бизнесу флорентийского купца Джованни Пьетро д’Анджело, так что приданое третьей из сестер было плачевно скудным. В шестнадцать лет перед бедняжкой маячила угроза остаться старой девой, а ведь к брачному порогу уже подошла очередь четвертой дочери, Джулии, которой недавно исполнилось четырнадцать. В последнее время Джулия проявляла стремление к оригинальности: в частности, предпочитала, чтобы ее называли вторым именем – Серена. Оно казалось ей более элегантным.
О финансовом состоянии семьи знала вся Флоренция, поэтому красавица Лучиана не могла похвастаться обилием предложений, однако даже в этих условиях некоторые из них были отклонены как неприемлемые. Впрочем, сватовство богатого книготорговца Альфредо Аллибаторе заслуживало пристального внимания. Уважаемый в городе синьор был весьма пожилым и имел взрослого сына, который исправно помогал отцу в бизнесе, состоявшем из магазина и переплетной мастерской. В нормальных обстоятельствах даже сын почтенного соискателя был бы сочтен слишком старым для Лучианы.
Однако книготорговец пользовался симпатией сограждан и слыл хорошим человеком, а выбора попросту не оставалось.
Услышав о предстоящей свадьбе, Лучиана смиренно приняла решение родителей и беспрекословно согласилась. Орианна не знала, следует ли удивляться или радоваться странной покорности, однако дочка заверила, что в полной мере осознает сложность своего положения, и поблагодарила родителей за заботу и приличного супруга. Теперь невесте предстояло встретиться с пожилым женихом.
Скорое согласие обрадовало Альфредо Аллибаторе, однако не давал покоя вопрос: что заставило столь прелестную молодую особу принять его предложение? Оставшись наедине с избранницей, он прямо об этом спросил и получил столь же прямой ответ:
– Мне уже шестнадцать лет, синьор. Приходится выбирать между замужеством и монастырем, но монашество меня не привлекает.
– Я стар и не смогу стать вам полноценным супругом. Детей у нас не будет. Устроит ли вас такая жизнь, дорогая?
– Да, устроит, – просто ответила Лучиана. – Я стану хозяйкой вашего дома, и доброй матушке больше не придется беспокоиться о моей судьбе. – Она улыбнулась. – Пример двух старших сестер доказывает, что страсть – плохой союзник. Мне по душе спокойное существование, синьор. Надеюсь, откровенность вас не оскорбила. Излишняя прямота – недостаток моего характера; считаю необходимым предупредить о нем прежде, чем стану вашей женой.
Альфредо Аллибаторе усмехнулся.
– Что ж, должен признаться, что подобная искренность бодрит. Надеюсь, мы отлично поладим.
Свадьба состоялась через две недели: долгая помолвка не потребовалась. Супруги жили в собственном импозантном доме и чувствовали себя вполне счастливыми. Лучиана превосходно вела хозяйство. К тому же она оказалась живой, умной и интересной собеседницей. Две дочери Аллибаторе проводили свои дни в монастыре и после свадьбы не появлялись, а сын и невестка встретили Лучиану с распростертыми объятиями и с радостью передали заботу о престарелом отце молодой супруге. Три года спустя, в возрасте девятнадцати лет, Лучиана овдовела: муж мирно отошел в мир иной, и она проводила его, держа за руку до последнего мгновения.
Наследство поделили по справедливости: сыну достались магазин и солидная денежная сумма, а дочери получили крупное пожертвование для своего монастыря. Ну, а Лучиана превратилась в богатую даму, обладательницу большого дома и огромного состояния. Первым делом синьора Аллибаторе последовала примеру сестры Франчески и решительно освободила матушку от идеи повторного замужества, до тех пор пока сама того не пожелает; причем оставила за собой право выбора.
– Пока новый союз совсем меня не привлекает, мама, – заявила она Орианне. – Куда приятнее наслаждаться той свободой, которую дает положение почтенной и состоятельной вдовы. Страсть мне не нужна: она несет одни лишь волнения и страдания. Но спасибо за заботу и участие.
– Оставь дочь в покое, – посоветовал жене Джованни Пьетро д’Анджело. – Придет время: найдется человек, способный доказать обратное, и она поймет, что в жизни есть место страсти. – Он обнял жену. – В конце концов, ты же это поняла, дорогая.
– Джио! – укоризненно воскликнула Орианна, однако в душе согласилась, что супруг прав. Тогда, много лет назад, юной венецианской княжне очень не хотелось выходить замуж за флорентийского купца, и все-таки сейчас она понимала, что должна благодарить судьбу: Джованни оказался терпеливым и мудрым человеком. Они стали хорошей парой.
