Уэствудская мемориальная больница, Лос-Анджелес Четверг, первое ноября
Никто из журналистов на этот раз не узнал его, хотя собравшиеся возле палаты интенсивной терапии были, казалось, осведомлены обо всем – не зря им разрешили стоять и ждать новостей здесь, поблизости, в то время как орды их собратьев рангом пониже мокли снаружи под дождем.
Он только что вошел, и капли дождя стекали с его черных как смоль волос на поражающее красотой и значительностью лицо, впрочем, теперь измученное и осунувшееся. Под кожей его играли желваки – было заметно, что он сильно волнуется. Еще бы, ведь речь шла о жизни и смерти Кассандры Винтер, актрисы, появившейся неизвестно откуда, налетевшей на Голливуд бурей, взявшей его штурмом. Пять лет успеха, подкрепленного талантом… Казалось, остановить ее невозможно.
Так было раньше, но не теперь.
Предположение, что сероглазый незнакомец появился здесь из-за Кассандры, оказалось вполне оправданным. Он уже добрался до двойных дверей, проход за которые был недоступен даже для самых отважных репортеров, и тут они услышали его голос – хриплый, срывающийся, полный отчаяния и в то же время властный и повелительный.
– Как она?
– Недавно из операционной, – ответил стоявший ближе репортер.
– Ничего больше нам не известно, – добавил другой.
– Слава Богу, жива, – шепотом заметил кто-то, скорее, в порядке утешения, но это прозвучало не слишком обнадеживающе. Несказанные слова «еще» или «едва» будто повисли в воздухе, как тонкие нити осенней паутины, невидимые, но зловещие.
И тут элегантный незнакомец прошел сквозь двери столь же неожиданно и стремительно, как и появился. В толпе репортеров воцарилось молчание – все начали было гадать, уж не является ли незнакомец фантомом, порождением их собственного усталого и перевозбужденного мозга, когда сквозь плотно закрытые двойные двери они услышали испуганное:
– Сэр, сюда нельзя!
Голос раздался из-за письменного стола, где размещался сестринский пост отделения интенсивной терапии. По-видимому, эти слова не оказали ни малейшего воздействия на вторгшегося на запретную территорию, и дежурная сестра поспешно поднялась с места.
Возможно, незнакомец почувствовал ее движение, однако он даже не взглянул на нее. Глаза его – неспокойные, почти безумные – жадно разглядывали блестящую аппаратуру со всеми ее трубками, кранами и целым рядом деталей непонятного назначения, пока наконец он не остановил взгляд на прозрачном кубе, внутри которого лежала знаменитая пациентка.
Дежурная сестра снова громко и настойчиво повторила:
– Сэр!
Взгляд его не изменил выражения. В нем была все та же безумная тревога, хотя он явно пытался взять себя в руки.
Вдруг в этом напряженном взгляде появилось нечто новое – возможно, это была ярость против тех, кто мешал ему, суетясь вокруг пострадавшей.
– Я должен видеть Кассандру.
– Сейчас это невозможно. – Дежурная сестра старалась выиграть время, незаметно нажимая на кнопку сигнала.
Они были уже почти рядом – двое полицейских в формах, старшая медсестра отделения и агент почти всех ярких звезд в этой галактике Натали Голд.
– В чем дело? – холодно спросила старшая сестра.
– Он хочет видеть мисс Винтер.
Офицеры полиции подходили не спеша, с кажущимся безразличием, но в походке и облике их проступало нечто зловещее. Натали Голд тоже нахмурилась:
– Прошу прощения, сэр. Видеть ее разрешается только членам семьи.
В серых, как зимнее небо, глазах незнакомца засверкали льдистые искры.
– Это Роберт Форест, – промямлила дежурная сестра, – актер и друг мисс Винтер…
Любовник…
Незнакомец отреагировал на сообщение презрительным кивком головы. Движение это было слабым, едва заметным, но лицо его выглядело угрожающе. В нем было нечто столь властное, что сестра отпрянула и замолчала.
– Роберт Форест не член ее семьи, – ядовито заметил он.
– Но ему и не разрешили войти в палату.
Новый голос принадлежал мужчине, по-видимому, привыкшему командовать; он был спокойным и властным. Даже не поворачивая головы, незнакомец решил, что имеет дело с полицейским. Лицо полицейского выглядело открытым и умным, скорее всего он был здесь главным копом.
– Я лейтенант Джек Шеннон, – представился полицейский, предъявляя удостоверение. – Кассандра Винтер жива, но тот, кто на нее напал, видимо, собирался ее убить. А кто вы?
– Чейз Тесье.
– Тесье, – эхом отозвался Шеннон.
Фамилия и то, как он ее произнес, выдавали французское происхождение человека, но сам он не очень походил на француза. Эта фамилия была знакома Джеку. Ему часто случалось встречать ее в разной связи и по разным поводам. Из всех возможных и безопасных тем для беседы он выбрал семью, семейные связи, семейные владения.
– Вы из Напа-Вэлли?
– Да.
– Считаете, что имеете право войти в палату мисс Винтер, потому что…
– Она моя жена.
– Это ложь! – Натали Голд взорвалась праведным гневом. Негодование Натали еще больше возросло, когда человек со взглядом, леденящим сердце, принялся в упор рассматривать ее. – Кэсс никогда не была замужем.
– Очевидно, вы просто не знали об этом.
Натали не могла припомнить случая, чтобы кто-нибудь имеющий имя и власть в Голливуде оказался ей неизвестен. Это было немыслимо. И как могло случиться, что она не знала о существовании мужа Кассандры Винтер? Правда, сама Кассандра никогда не посвящала ее в свои личные дела…
