Эверс Ганс Гейнц
Лиза в лесу
Когда в одно воскресное утро маленькая Лиза сидела дома одна, ей вдруг ужасно захотелось выйти погулять.
— Синьора Элеонора Дузе! — сказала она своей большой кукле. — Прошу вас одеться, мы отправляемся на улицу наслаждаться чудесным утренним воздухом.
Маленькая Лиза называла свою куклу «синьорой Элеонорой Дузе», потому что ее мама как-то сказала дяде-писателю, что ни одна артистка в мире не нравится ей так, как синьора Элеонора. Раньше, правда, куклу звали Катриной, но Лиза находила, что с тех пор, как ее назвали «синьорой Элеонорой», она стала гораздо красивее. Когда она бывала довольна куклой, она целовала ее и называла «Дюзочкой», а когда сердилась — то звала просто «Синьорой». Это звучит очень презрительно, думала маленькая Лиза.
Она надела кукле самую большую шляпку, а сама осталась простоволосой, только тщательно повязала вокруг шеи платок — все-таки было воскресенье, и, хотя вряд ли ей кто-нибудь бы встретился по дороге, она хотела выглядеть поприличней. Потом Лиза спустилась в большой сад. Там она долго не задержалась — только разочек остановилась, чтобы сорвать цветок мать-и-мачехи.
— Дюзочка, — сказала она, — это я дарю тебе, ведь послезавтра у тебя день рождения.
Она приколола цветок к куклиной шляпке.
— А скажи-ка, Дюзочка, — задумчиво продолжила она, — у тебя и взаправду послезавтра день рождения?
Кукла не отвечала, и Лиза начала сердиться.
— Синьора! — заявила она, — Вот я спрошу у мамы, взаправду ли у вас послезавтра день рождения! И если взаправду окажется, что послезавтра не ваш день рождения, так я вам вообще ничего дарить не буду!
Лиза побежала по саду так, что ее светлые волосы заколыхались на ветру. Она пронеслась по грядке тюльпанов и мимо большого куста пионов. Она вообще терпеть не могла пионы, потому, что они были толстые и противные. Их и сравнить-то ни с чем нельзя, думала Лиза, разве что с тетей Эмилией; та такая же толстая, и к тому же с красным лицом.
Но у магнолий она задержалась и понюхала воздух.
— Синьора Элеонора, — сказала она, — если у вас все-таки взаправду послезавтра день рождения, то я приглашаю вас на ванильное мороженое!
Она подумала: вот будет хорошо, если мама согласится отпраздновать день рождения куклы, потому что тогда можно будет съесть лишнюю порцию мороженого за синьору Элеонору.
Тыквенные грядки она обошла далеко стороной. Там работал садовник, а ей было совсем ни к чему, чтобы ее заметили, потому что сегодня ей хотелось выбежать из сада через калитку в дальней стене. Она еще немного задержалась у крыжовника, ягоды которого ей очень нравились, особенно когда они были еще твердыми и зелеными. Она съела несколько штук, а остальными набила карманы. Потом ока побежала к задней стене сада. Там находилась калитка, почти скрытая низко нависавшими ветвями большой бузины, усыпанными белыми цветами. Лиза нажала на щеколду, но это не помогло: дверца была заперта на большой замок. Она принялась трясти замок, колотить по калитке руками, толкать ее обеими ногами, но глупая дверь даже не шелохнулась.
— Ах ты, противная старая дверь! — сердито вскричала Лиза. — Никогда я еще не видала такой ужасной старой двери! — Она внимательно посмотрела на стену. Нет, та была слишком высока, перелезть через нее было Лизе не под силу… Ах, гнусный рыжебородый садовник, что это ему пришло в голову именно сегодня запереть калитку? Лиза сгоряча пожелала, чтобы все его тыквы сгнили на корню — так она разозлилась!
Потом она снова схватилась за задвижку, и начала дергать ее, что было сил. И, в конце концов, наколола руку гвоздем, да так, что по белой коже покатились алые капельки крови.
Это было больно, и маленькая Лиза испугалась. Она села на траву под бузиной и принялась горько плакать. Здоровой рукою она крепко прижимала к себе свою большую куклу и не переставала всхлипывать и хныкать так, что, пожалуй, могла бы разжалобить и камень.
В ветвях бузины у нее над головой уселся большой черный дрозд-пересмешник. Услышав Лизин плач, он стал громко свистеть. Это звучало так, будто он насмехался над несчастьем девочки. Лиза еще пуще рассердилась и крикнула ему:
— Замолчи, глупая птица, замолчи сейчас же!
Но птица не замолчала; ей, наверно, казалось, что когда она свистит, а Лиза кричит на нее, получается очень красивый дуэт.
Чтобы не слышать дрозда, Лиза зажала уши и заорала еще громче. Но скоро она устала кричать и молча сидела, прислонив головку к стволу бузины.
Когда птица, наконец, улетела, девочка тоже успокоилась, только слезы еще долго катились у нее по щекам. Но вот она закрыла глазки, и вокруг нее стало тихо-тихо…
***
Вдруг Лиза почувствовала, как что-то цепляется за подол ее платья. Она глянула вниз — а это ее большая кукла, синьора Элеонора Дузе, о которой она совсем позабыла!
— Лиза! — говорила кукла. — Лиза, что же ты спишь? Ведь мы собирались сегодня утром погулять?
— Ах, милая синьора Элеонора, — отвечала Лиза, мы же не можем выйти из сада! Противный садовник с косматой рыжей бородой запер дверь в ограде на замок!
— Если дело только в этом, — засмеялась большая кукла, — то вот, попробуй, не подойдет ли этот ключ?
