Мы осмотрели развалины древнего исторического памятника в Грузии километрах в сорока от Гори и теперь возвращались домой. Мы ехали по горной дороге. Высокие скалы с двух сторон сжимали узкую долину. В прохладном воздухе немного пахло снегом, а вода в речушке была такого удивительного голубого цвета, как будто это само небо текло по земле.
Впереди показалась деревня, маленькие домики которой, как ульи, повисли высоко в долине. Чинары, стоявшие на склоне, уже стряхнули листья. Облетели и золотистокоричневые листья кленов и лип, а тополя стояли, как старые, закаленные в боях солдаты, выставив штыки своих ветвей. Берега реки местами густо поросли камышом, и, казалось, камышинки, переплетаясь между собой, о чем-то тихонько перешептываются, как старухи. Легкий деревянный мост, переброшенный через речку, переходит в утоптанную тропинку, которая ведет к двухэтажному зданию деревенской школы. Из нее с шумом выбегали ребятишки.
Много-много лет я мечтал увидеть маленькую советскую деревеньку. Я видел много больших городов, видел много крупных заводов и обширных ферм, но мне всегда хотелось посетить какую-нибудь маленькую и безвестную деревеньку, в которой живут маленькие и безвестные люди. Они живут в ней так, как живут маленькие люди во всех уголках земного шара, – тихо и мирно, вдали от шумных потрясений. Я хотел побывать в деревушке, окруженной полями, в деревушке, где есть долина, есть речка, есть скромные домики, есть песни, есть свое маленькое горе и свои маленькие радости, в деревушке, где утром открываешь глаза, разбуженный пением птиц, а вечером засыпаешь, убаюканный негромкой колыбельной песенкой речки. Годами зрело в моем сердце желание увидеть такую советскую деревушку.
И вот, наконец, я вижу ее перед собой. Я попросил остановить машину и обратился к одному из своих спутников:
– Вот эту деревню я хотел бы посмотреть!
– Но здесь и смотреть-то нечего, – возразил он, немного удивившись. – Самая обыкновенная деревня, ничего интересного здесь нет.
Я улыбнулся в ответ:
– Вот именно поэтому я и хочу осмотреть ее.
Мой спутник ничего не понял, но мы все же вышли из машины и стали взбираться по склону, направляясь в деревню.
Очень скоро кудахтанье потревоженных за околицей кур и кряканье уток возвестили о нашем прибытии и предупредили об этом крестьян, как бы сказав им:
«Посмотрите, ведь в деревню кто-то пришел!»
Первыми нас окружили деревенские ребятишки. Смотреть на нас и трогать машины, в которых мы приехали, было немалым удовольствием для них. В это время из стоявшего неподалеку белого дома вышел, поглаживая бороду, краснолицый старик и с любопытством посмотрел в нашу сторону. Мой спутник окликнул его и, когда он подошел к нам, что-то сказал ему по-грузински. Старик внимательно оглядел меня с ног до головы и что-то проворчал в ответ. Тогда мои спутники снова заговорили по-грузински. Голоса их звучали просительно. Мне показалось, что суровый старик несколько смягчился, – нечто вроде легкой усмешки появилось на его лице. Теперь лицо его казалось приятным и добрым.
Взяв мою руку, сердечно пожимая ее, он сказал:
– Ты прости меня, сынок. Обычно путешественники в нашу деревню не заглядывают. В наши края если и ездят, то только за тем, чтобы осмотреть древние развалины, а возвращаясь оттуда, минуют нашу деревню так, как будто ее и вовсе нет на свете. А ведь наша деревня…
– Ваша деревня очень красива! – перебил я его.
Лицо старика расцвело от радости, и он обрадованно переспросил:
– Нет, ты скажи, она действительно тебе нравится?
– Очень нравится, – ответил я, – она напоминает мне о моем Кашмире.
Старик обнял меня и сказал:
– Пойдем, я познакомлю тебя со своим старшим сыном. Он у меня председатель колхоза.
Здание, где находилось правление колхоза, было сложено из больших камней и окрашено в голубой цвет. В конторе, куда нас провели, стоял длинный стол и десятка два стульев. Мы все уселись. Напротив длинного стола стоял другой стол, поменьше, весь заваленный бумагами. За этим столом сидел совсем еще молодой человек с глубокими черными глазами, черной бородкой, одетый в черный костюм. Это и был старший сын старика. Старик с гордостью представил его мне. Когда я прижимал его руку, мне показалось, что его лицо мне знакомо, что я где-то встречался с ним раньше. Но где? В первую минуту я не мог вспомнить, где я видел его. Мы начали беседовать. Он произнес несколько приветственных фраз, и я отметил, что голос у него низкий, а говорит он очень серьезно, отчетливо произнося каждое слово.
– Мы живем в узкой долине. Колхоз наш маленький, земли у нас немного. Ничего интересного…
Старик рассерженно стукнул кулаком по столу:
– Это почему у нас «ничего интересного нет»?! Где еще ты найдешь такой виноградник, как у нас? В прошлом году мы заняли первое место по винограду! И все это тебе кажется неинтересным?!
И старик снова стукнул по столу, вызвав общий смех. В глазах сына засверкали искорки радости. Он тоже улыбнулся и обратился ко мне:
– Может быть, вы хотите о чем-нибудь спросить меня?
– Сколько человек живет в деревне?
– В деревне шестьсот двенадцать человек, но работать из них могут около четырехсот.
