Лев Бакст, портрет художника в образе еврея

Лев Бакст, портрет художника в образе еврея

Авторы:

Жанр: Биографии и мемуары

Цикл: Очерки визуальности

Формат: Фрагмент

Всего в книге 108 страниц. Год издания книги - 2019.

Как писать биографию художника, оставившего множество текстов, заведомо формирующих его посмертный образ? Насколько этот образ правдив? Ольга Медведкова предлагает посмотреть на личность и жизнь Льва Бакста с позиций микроистории и впервые реконструирует его интеллектуальную биографию, основываясь на архивных источниках и эго-документах. Предмет ее исследования – зазор между действительностью и мечтой, фактами и рассказом о них, где идентичность художника проявляется во всей своей сложности. Ключевой для понимания мифа Бакста о самом себе оказывается еврейская тема, неразрывно связанная с темой обращения к древнегреческой архаике и идеей нового Возрождения. Ольга Медведкова – историк искусства и архитектуры, доктор наук, старший научный сотрудник Национального центра научных исследований Франции, автор книг и статей, посвященных истории европейской архитектуры Нового времени и проблемам русского искусства.

Читать онлайн Лев Бакст, портрет художника в образе еврея


Филиппу, как всё и как всегда

Я хотела бы выразить глубокую благодарность людям, тем или иным образом помогавшим мне при написании этой книги: Владимиру Береловичу, Селье Бернаскони, Мартине Денуаэль, Ларисе Волохонской, Юлии Добровольской, Галине Ельшевской, Анне Жуковской, Джульет Карэ, Пьеру Кэ, Леле Кантор-Казовской, Григорию Казовскому, Александру Кларич, Антону Козлову, Филиппу Мальгуиру, Мартин Малински, Димитрию Озеркову, Зинаиде Перегудовой, Ричарду Пивиэру, Юлии Подороге, Ирине Прохоровой, Татьяне Рахмановой, Илье Родову, Татьяне Сенкевич, Ирине Стаф, Татьяне Сиракович, Анатолию Ярхо. Отдельная, посмертная благодарность и память Веронике Шильц, собеседнице, советчице, близкому другу, скончавшейся 4 февраля 2019 года, с которой мы столько раз обсуждали проблемы, поставленные в этой книге.

Мы ведь все-таки результат прошлых существований, и невозможно совершенно оторвать себя от цепи… В лучшем случае мы достигаем противоречия между унаследованной и свойственной нам от рождения натурой и нашей познавательной способностью. Мы создаем новые привычки, новый инстинкт, новую натуру, под влиянием которой отмирает старая. Это как бы попытка создать себе апостериори прошедшее, из которого человеку хотелось бы происходить в противоположность тому, из которого он происходит на самом деле. Иногда победа удается, и тогда получается странное утешение – знать, что и первая натура была когда-то второй и что, одерживая победу, вторая натура становится на самом деле первой.

Фридрих Ницше.
О пользе и вреде истории для жизни

Предисловие

«Почти бывшее, желанное»

Перед тем как приступить к повествованию, я должна провести читателя за кулисы этой книги и посвятить его в некоторые технические аспекты моего ремесла историка художественных идей, занимающегося личностью и жизнью отдельного человека, художника. Ибо книга эта написана в жанре, быть может, не совсем привычном – не монографии, а именно биографии, понятой не как популярный, сниженный исторический жанр, близкий не столько даже литературе, сколько журнализму и ориентированный на быстрое потребление, а как одно из ответвлений микроистории, области, в которой я работаю[1]. Речь пойдет о первой попытке реконструировать интеллектуальную биографию русско-французского художника еврейского происхождения Льва Бакста (1866–1924). Не выгляжу ли я наивно, утверждая это в отношении мастера с мировой славой, о котором написано множество книг, начиная с тех, что появились при его жизни, и заканчивая совсем недавними многочисленными трудами и исследованиями? Несомненно. И тем не менее я на этом настаиваю. По моему мнению, биография Бакста – в том смысле, в котором я понимаю этот жанр, с его пристальным вниманием к источникам, с их критикой и постановкой в теоретически связный контекст, – еще не написана. Главное препятствие к этому заключается в относительной бедности архивных документов и в невероятном богатстве источников, до сих пор полностью не опубликованных, рассеянных по свету, целенаправленно ориентированных, автобиографических или близких к эго-документу, написанных под влиянием «заинтересованного лица».

Ибо Бакст не только сам написал значительное количество писем, разнообразных текстов, статей о своем искусстве и об искусстве других, а также воспоминания и роман, – он еще и вдохновил своих друзей и знакомых на написание книг о себе, продиктовав добрую их часть. Между скудностью архивов и лавиной эго-документов зияет провал. С точки зрения методологической вопрос можно сформулировать так: стоит ли, и если да, то как, писать биографию художника, оставившего, пусть даже в рассеянном виде, свою автобиографию, которая заведомо формирует его посмертный образ?

В отношении художников ХХ века это вопрос отнюдь не праздный. Подобного рода проблема возникала у меня при работе над биографией Кандинского (1866–1944), современника Бакста и, несмотря на формальную разницу их произведений, во многом его парадоксального альтер эго[2]. Как и Бакст, Кандинский был автором и вдохновителем солидного корпуса эго-документов, написанных им самим или под его более или менее прямую диктовку. Последние источники наиболее сложны для интерпретации. В отношении к этим текстам инстинкт осторожности у историка слабеет. Как будто ненамеренно забывает он проверить факты, и дело кончается тем, что разноречивые или даже противоречивые данные удобно принимают преднамеренную форму.

Такие «салаты оливье», сдобренные воспоминаниями членов семьи, наименее пригодны к употреблению. А между тем именно ими и начинены все без исключения – в том числе и совсем недавние – книги, посвященные Баксту[3]. Моя первая задача состояла, стало быть, в том, чтобы просеять известные факты через сито классической критики исторических источников и составить рассказ о жизни Бакста, наиболее точный и честный, не из педантства – ведь речь идет иногда о важных, а иногда о довольно незначительных уточнениях, – а потому, что это разногласие, эта размолвка между архивом и авто-фикцией открывают невероятно богатое эвристическое пространство. Если существует относительно личности Бакста некий подлинный источник, его символическим местом хранения является не архив и не сумма эго-документов, а именно это пространство между ними, именно этот пробел между двумя типами свидетельств: между тем, что произошло, и тем, что Бакст об этом рассказал, между правдой голых фактов и само-легендой.


С этой книгой читают
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019

Что будет, если академический искусствовед в начале 1990‐х годов волей судьбы попадет на фабрику новостей? Собранные в этой книге статьи известного художественного критика и доцента Европейского университета в Санкт-Петербурге Киры Долининой печатались газетой и журналами Издательского дома «Коммерсантъ» с 1993‐го по 2020 год. Казалось бы, рожденные информационными поводами эти тексты должны были исчезать вместе с ними, но по прошествии времени они собрались в своего рода миниучебник по истории искусства, где все великие на месте и о них не только сказано все самое важное, но и простым языком объяснены серьезные искусствоведческие проблемы.


Искусство аутсайдеров и авангард

«В течение целого дня я воображал, что сойду с ума, и был даже доволен этой мыслью, потому что тогда у меня было бы все, что я хотел», – восклицает воодушевленный Оскар Шлеммер, один из профессоров легендарного Баухауса, после посещения коллекции искусства психиатрических пациентов в Гейдельберге. В эпоху авангарда маргинальность, аутсайдерство, безумие, странность, алогизм становятся новыми «объектами желания». Кризис канона классической эстетики привел к тому, что новые течения в искусстве стали включать в свой метанарратив не замечаемое ранее творчество аутсайдеров.


Александр Грин

Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.


Путь к Цусиме

Книга профессора Московского технического училища Петра Кондратьевича Худякова написана через полтора года после Цусимской трагедии, когда еще не утихла боль, вызванная известием о гибели тысяч русских моряков; горечь от не имеющего аналогов в нашей истории поражения русского флота. Худяков собрал в этой книге уникальные свидетельства участников подготовки и похода Балтийско-Цусимской эскадры. Свидетельства преступной безответственности и некомпетентности, воровства и коррупции чиновников военного министерства, всей бюрократической системы.


Реквием по Высоцкому

Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.


Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу

Герой, а по совместительству и автор этой уникальной, во многом неожиданной книги — обаятельный, блистательный, неподражаемый Артист — Михаил Державин. Он один из немногих людей, при одном упоминании которых на лицах расцветают светлые улыбки! От счастливого детства в артистической вахтанговской среде до всероссийской и всесоюзной любви и известности — путь, который Артист, кажется, даже не шел, а порхал — легко, песенно, танцевально, шутя, играючи и заставляя хохотать и наслаждаться счастьем, чудом жизни миллионы зрителей.


Расплетин

Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.


Свободные люди. Диссидентское движение в рассказах участников

Над книгой работали А. Архангельский, К. Лученко, Т. Сорокина. Книга родилась из видеопроекта, размещенного на просветительском ресурсе «Арзамас». Интервью оформлены как монологи; это сборник рассказов о том, как люди решили стать свободными. Вопреки системе. Вопреки эпохе. Полная история диссидентского движения впереди; прежде чем выносить суждения, нужно выслушать свидетельские показания. Электронную версию книги готовили магистранты НИУ ВШЭ.


Всемирный разум

Можно ли было представить себе еще несколько десятилетий назад, что человек, полностью потерявший слух, может слышать музыку, жить полноценной жизнью, активно заниматься наукой, испытывать все ощущения, свойственные здоровому человеку? Наука шагнула далеко вперед в развитии взаимосвязи человека и технологий, научившись вживлять в голову человека кохлеарный имплант, проще говоря компьютер.Но не исчезнем ли мы благодаря такому развитию технологии в электронных сетях, утратив личное общение с себе подобными?В автобиографической книге доктора Майкла Хороста «Всемирный разум» исследуется проблема соединения человеческого разума и технологии.


Грезы любви
Автор: Джулия Берд

Действие романа разворачивается в Англии начала XV века.Леди Тэсс Фарнсверс с горечью подчинилась королевскому указу выйти замуж за человека, которого она ненавидела всей душой. Властный и красивый граф Истербай отвернулся от девушки в трагический для нее момент. Единственным утешением Тэсс стала возможность отомстить, и она решила соблазнить графа, а затем погубить его. Слишком поздно она поняла, что ее собственное сердце в опасности.


Вышивка крестом

Вышивать крестом может каждый: и ребенок, и взрослый, и женщина и мужчина. Это древнее рукоделие увлекает многих, позволяя создавать великолепные картины, милые мелочи для дома, подарки и сувениры, дает возможность обновить и разнообразить свою одежду и аксессуары. Книга будет интересна и начинающим рукодельницам, и опытным мастерицам. В ней изложен краткий обучающий курс, а схемы для вышивки просты и универсальны, их можно использовать для самых разных изделий.


Аппликация

С аппликацией каждый ребенок начинает знакомиться с детского сада. Любой человек знает, что такое аппликация и как ее выполнить. Но не все знают, что возможности этого вида творчества довольно широки и разнообразны. Аппликацию можно создать не только из бумаги, но и из ткани, песка, соломы, листьев, семян, ниток, скорлупы и т. д.Из этой книги вы узнаете, как работать с различными материалами, создать те или иные поделки. К каждому изделию даны подробные инструкции и рисунки.


Другие книги автора
Ф. И. О. Три тетради

Ф. И. О. – фамилия, имя, отчество – как в анкете. Что это? Что есть имя? Владеем ли мы им? Постоянно или временно? Присваиваем ли себе чужое? Имя – росчерк пера, маска, ловушка, двойник, парадокс – плохо поддается пониманию. «Что в имени тебе моем?» А может, посмотреть на него с точки зрения истории? Личной истории, ведь имя же – собственное. Имя автора этой книги – как раз и есть такая история, трагическая и смешная. Чтобы в ней разобраться, пришлось позвать на помощь философов и поэтов, писателей и теологов, художников и историков.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.