Глава 1. Волшебные очки и мыльные пузыри
— Не путайся ты под ногами! — прикрикнула на меня мать.
— Дай денег на мороженое, тогда не буду путаться!
Странные эти взрослые! Им кажется, что мы путаемся у них под ногами. А попросись куда-нибудь — не пустят.
— Я вот тебе дам! — пригрозила мне мать. — Вынеси лучше ведро.
От мыла и соды руки у матери белые-белые. На кухонном столе целая гора мокрого белья. В корыте пухлая пена. Пузырей надулось очень много. Они постепенно лопаются.
В углу окна давно гудит большая синяя муха.
Скучно!
Мать медленно распрямляет спину и рукавом вытирает мокрый лоб.
Жарко.
Мать наклонила корыто боком, и поток мутной воды побежал в ведро. Пена вздулась высокой шапкой. В каждом пузырьке — разноцветные огоньки. Я потащил ведро на веранду, окна которой выходят во двор. Со второго этажа наш двор как на ладони. Сверху он очень похож на школьную доску: такой же чёрный и весь исчерчен на квадраты — это девчонки в классы играют.
У крыльца на лавочке сидят мои приятели: Санька Звягинцев, Петька Ежов и Димка Тимошенко. Я им свистнул, и они подняли головы.
На Димкином носу — красивые тёмные очки. Это очки от солнца. Сначала их носила Димкина мать, но потом у них расшатались дужки, и она отдала очки сыну. Теперь это Димкина собственность, и он то и дело нацепляет их на свой нос, а другим не даёт. Вот и сейчас: фасонит, а Санька и Петька сидят по бокам — ждут, когда же он даст им поносить очки. Но Димка не торопится их осчастливить. Даром он никогда ничего не даёт, только в обмен. Мне он тоже пока не давал.
— Вот пейзаж так пейзаж! Красота! — щёлкает он языком. — Как на курорте! Небо — просто море… А волны на нём какие гуляют! С наш дом! Вот-вот захлестнут корабль!
Любит заливать этот Димка! На курорте никогда не был, море и вполглаза не видел, а хвастается. Я взглянул на небо. На горизонте, будто клочья пены, белели маленькие облачка, да и те под лучами солнца постепенно таяли. А о корабле и подавно говорить нечего! Димка просто всё выдумал! Но мне почему-то нестерпимо захотелось хоть разок посмотреть в его очки.
— Дай поносить! — попросил я из окна.
— А что дашь?
Так я и знал, что он это скажет. Вот жадина!
— Оплеуху! — ответил я со злостью, но тут случайно взглянул на ведро и обрадовался: осевшая пена искрилась в лучах солнца тысячами крошечных разноцветных пузырьков.
Я схватил валявшийся на ступеньках тетрадный листок, свернул его в трубку и, опустив один конец в воду, подул в другой. Пузырьки выросли, заиграли красками. Я выдул один большой мыльный пузырь и пустил из окна. Ветром его чуть отнесло в сторону. Он медленно плыл в воздухе, играя на солнце мокрыми переливчатыми боками, и лопнул почти у крыльца, перед самым носом Димки.
Моих приятелей будто ветром сдуло со скамейки.
Димку я подпустил к ведру не сразу, только когда в моих руках оказались его очки. Я поскорее нацепил их на свой нос. Природа сразу изменилась, как будто наступил вечер. Зелёные деревья в соседнем саду посветлели, будто их припорошило снежком, а ясное небо, наоборот, потемнело и стало совсем как море. Но волн и корабля не было. Вместо них посреди зелёного неба плавало маленькое, сразу присмиревшее солнце, похожее на яичный желток.
Всё-таки смотреть в Димкины очки было приятно. Рыжая, утрамбованная ногами земля стала тёмно-зелёной, будто на ней вырос мох. Так и потянуло на нём поваляться! Даже кирпичная дорожка и та позеленела, словно между кирпичами вдруг выросла трава.
Не зря Димка то и дело нацепляет на нос свои очки. Они будто волшебные! Я предложил поменять очки на полное ведро мыльной пены. Но Димка отказался. Я со вздохом отдал ему очки и начал пускать мыльные пузыри.
Мы стали соревноваться, чей пузырь продержится дольше в воздухе. Мне повезло. Мой долетел до самой земли и лопнул, оставив мокрое пятно на сухой, потрескавшейся дорожке. Малыши бросили песочницу и столпились внизу под окном. Среди них тоже началось соревнование: кто скорее поймает пузырь и прихлопнет его ладошкой. Братишка Саньки Звягинцева, Василёк, который этой осенью пойдёт в школу, вытягивал губы трубочкой, подставлял лицо под пузырь или бодал его лбом, как футбольный мяч. Но потом мыльные брызги попали ему в глаз. Он завыл и затопал ногами. Прибежала тётя Катя, мать Звягинцевых, и, увидев грязное лицо Василька, всплеснула руками.
— Ах ты, оболтус! — напустилась она на Саньку. — Тебе мать ребёнка доверила, а ты как поступаешь? Ты что, хочешь его без глаз оставить?
Что тут шуму было — не описать! Первым делом тётя Катя поднялась на второй этаж и дала Саньке подзатыльник. Голос у тёти Кати зычный. Моя мать сразу его услышала, выбежала из кухни, посмотрела на ведро и, ни слова не говоря, выбила мокрой тряпкой у меня из пальцев трубку.
Петьке и Димке удалось бежать. А нас с Санькой целый час ругали! Особенно Саньку. Он вроде воспитатель Василька и отвечает за него. А Василёк пользуется этим и ни на шаг от него не отходит— прямо как пришитый!