По мотивам "Красавицы и чудовища"
Горца поймали случайно.
Считай, повезло. То ли он зазевался, то ли камни в этот раз умолчали, а может ветер дул с нужной стороны, но подкрались к нему незаметно как раз в тот момент, когда он выкладывал свои треклятые руны, чтобы устроить обвал.
Внизу ярилась и пенилась Серебрянка, зажатая в каменные тиски ущелья, и как раз над тем местом, где через своенравную реку был переброшен массивный айяаррский мост, он и колдовал прямо на земле посреди редколесья кривых сосен. Уже и круг почти закончил, когда из-за густых кустов барбариса на него свалились разведчики Урлаха Белого.
Дрались жестоко.
Горец хоть и был пойман врасплох, но в храбрости и ловкости отказать ему было нельзя. Балансируя на самом краю пропасти, он короткой саблей и кинжалом уложил сразу двух разведчиков. Прыгнул, перевернувшись в воздухе дважды, упал на землю, как ястреб и покатился кубарем под ноги нападавшим. Расстилался ящерицей на каменной крошке, крутился юлой, то припадая к камням, то подпрыгивая, перекатываясь кувырками, пока не сбил с ног и не заколол третьего разведчика. Да так ловко — глаз не оторвать. Боевой танец айяарров — зрелище завораживающее. И численное превосходство врагов его не пугало, лишь сверкали карие с жёлтым обводом глаза, когда он, пригибаясь к земле, совершал очередной молниеносный выпад.
Потеряли в итоге четверых, прежде чем удалось одному из разведчиков кнутом подцепить юркого горца за ногу в тот самый момент, когда он собирался броситься в реку, оттеснённый к самому краю обрыва. И хоть прыгать отсюда в Серебрянку — чистой воды самоубийство: внизу ледяная вода, острые скалы и пороги, но никто не сомневался — прыгнет, зазевайся они хоть на миг. Айяарры — настоящие демоны, помешанные на своём Законе чести. Быть пленённым — что может быть хуже для горца?
Повалили на землю и били в сердцах чем попало — кулаками, ногами, кнутом, пока Урлах Белый не крикнул:
— Хватит! Он нам нужен живым.
С пленника сняли все амулеты, ремень и сапоги, перетряхнули карманы в поисках оберегов и потайных ножей, завернули его в плащ, а уж после того в шести местах связали верёвкой.
Он молча сплёвывал кровь. Только зрачки следили за ними, то вытягиваясь вертикально, то сужаясь до точки. И ноздри раздувались лихорадочно, выпуская с шумом воздух. Урлах, вытряхнув снедь из холщового мешка, надел его пленнику на голову и пробормотал сквозь зубы:
— Неча таращиться, проклятый айяарр.
Злые были все, конечно, ведь четверо убитых. Но Урлах Белый хоть и крыл горца на чём свет стоит, был, казалось, даже доволен и, подбрасывая в воздух снятую с пленника чёрную серьгу, ухмылялся в пышные усы:
— Генералу понравится, смотри-ка, — подброшенная серьга шлёпнулась на ладонь, — обсидиановая! В кои-то веки мы поймали самого каменного шептуна! Заклинателя камней! Хех! Давайте-ка по коням, в лагерь надо попасть засветло.
Он расшвырял ногой камни, собранные в небольшой круг горцем, сплюнул смачно, растёр сапогом и вскочил на лошадь. Дорога до лагеря генерала Альбы длинная, а солнце уже низко. И лучше им здесь не задерживаться.
Мельница стояла поодаль, скрытая с дороги густой порослью чернотала и старыми вербами. Сквозь шум ручья доносился монотонный стук лопаток деревянного колеса по воде, да визгливое поскрипывание давно не смазанного вала.
— Стойте! — капитан Дарри Абалейн махнул отряду рукой и остановился.
Понюхал влажный осенний воздух и, закрыв глаза, вслушался. Лошадь беспокойно прядала ушами, топталась на месте, не соблазнившись даже пятаками тут и там зеленеющего клевера, и нервно подрагивала шкурой.
Лошадь не обманешь.
— Он здесь, — Дарри приложил к губам палец, показывая остальным, чтобы замолчали.
Съехал на обочину подальше от покрытой рытвинами дороги. Телеги, что возили зерно на мельницу, размесили её в грязь, и от недавних дождей и сам Дарри, скакавший с отрядом уже вторые сутки, их лошади, сумки — всё было в этой грязи, покрывшей их с головы до ног.
Спешились быстро. Каждый в отряде знал, что нужно делать. Коней привязали к коряге, плащи и шляпы бросили тут же на вытоптанный скотом луг. Вынули сабли, приготовили арбалеты, развернули сеть и обошли ивняк, растянувшись цепочкой. Дарри шёл первым.
Перед мельницей зеленела отрастающей травой выкошенная лужайка, усыпанная красными листьями клёнов. Поодаль начинался длинный амбар из плохого тёса, серый от времени и норовивший сползти одним краем с подмытого ручьём берега. Вокруг обвисшего угла на вбитые в землю колья были натянуты верёвки — удерживали стену, чтобы совсем уж не рухнула. Дарри нырнул под одну из них и осторожно выглянул из-за угла амбара.
На перилах небольшого мостка сохли пеньковые мешки, поперёк тропинки стояла гружёная бочками телега, но работников видно не было.
Дарри почти ощутил странную тишину этого места.
Ни лая собак, ни людских голосов, ничего, кроме неровного стука мельничного колеса…
Быстро пересекли лужайку, остановились в тени второго амбара. Дарри снова принюхался. Густой сладковатый запах застилал всё вокруг.
Зверь здесь. Совсем близко.