Надо думать, он еще и отчаянно жестикулировал, верный привычке добросовестно выполнять свою работу – полузабытый актер, чье лицо оставляло своих сияющих двойников на многих километрах трескучей советской кинопленки, а теперь обнажилось почти до степени безжизненной маски. Даже зная, что целиком в кадр он не войдет, войдет только усталое, истасканное сотнями ролей лицо, он, наверное, с преувеличенным энтузиазмом размахивал руками, азартно притоптывал. Ему очень хотелось, чтобы зритель, смотревший эту рекламу с его участием, вспомнил те годы, когда... А, может быть, он питал надежду, что его заметят и пригласят на съемки другого какого-нибудь ролика.
– Лагуна вечной любви, – снова проговорил он, мягко пришлепнув губами последний слог, – это то, о чем вы давно мечтали. Вы хотели помочь жителям своей страны, тем малоимущим семьям, в которых каждую копеечку тратят на хлеб, тем бабушкам, сиротливо горбящимся в подземных переходах метро и прячущим свое лицо под грязным платком. Вам неловко смотреть людям в лицо, когда вы выходите из своего белого «Мерседеса». Благотворительный фонд «Лагуна вечной любви» принимает от населения...
– Ерунда какая-то, – проговорила я и отвернулась от телевизора, – и название еще дурацкое какое-то придумали для благотворительного фонда.
– И тем не менее! – прервал восклицанием ровно текущую свою речь актер с экрана телевизора. – Помогая другим, вы не теряете своих денег! Вы вообще ничего не теряете. Спустя какое-то время, деньги, вложенные вами в благотворительный фонд «Лагуна вечной любви», вернуться к вам сторицей. Да, да! Наш благотворительный фонд позволит вам заработать на добрых делах! Но, конечно, если вы захотите передать деньги фонду в виде безвозмездных пожертвований, вам никто этого запрещать не станет...
– Оля, послушай, – хмурясь и кусая губы, сказала Даша, сидящая в глубоком кресле, стоящем рядом с моим – точно таким же – мы будто приобрели два соседних билета на рейс самолетом, – послушай, это очень важно. Я второй день хожу уже сама не своя...
– Лагуна – это что такое? – спросил валяющийся на ковре Васик Дылда. – Что-то морское, – сам себе ответил он, глядя в потолок.
Он отхлебнул из бутылки, приподняв для этого голову, и проговорил обращаясь уже к Даше:
– Ну, кто за тобой следить может? Ты сама подумай! Если бы ты была преступницей или... или была в чем-то замешана, тогда другое дело, ты могла бы опасаться слежки. А так... Просто глупо.
– Не глупо! – громче, чем следовало бы, вскрикнула Даша. – Я не сошла с ума. Я точно знаю, что за мной следят. Именно поэтому я позвонила тебе, чтобы ты заехал за мной, именно поэтому...
– Стоп, стоп, стоп... – Васик, опершись о длинные костистые руки, по-обезьяньи уселся на ковре, отставив на время бутылку в сторону, – так вот почему мы поехали сначала на ВДНХ, потом на в юг, потом на запад, потом опять в центр. Два с половиной часа по городу катались! А я еще думаю – чего ты на заднем сиденье вертишься, все оглядываешься и по сторонам... это самое... Так это ты от хвоста отрывалась, – Васик хохотнул, – по-моему, Дашенька, тебе лечиться надо.
– Придурок, – коротко отозвалась Даша и повернулась ко мне, оставив Васика хихикать и прихлебывать из своей бутылочки.
– Послушай, Ольга, – снова заговорила она, – поверь, мне неприятно, что я тебе впутываю во все это, но... мне нужна помощь. Я сама психолог и понимаю, что все мои подозрения могут оказаться просто-напросто навязчивой идеей, появившейся после событий прошлого года. Следствие потрясения, невроза... Ну, ты знаешь прекрасно, о чем я говорю.
Я кивнула.
– Мне нужно, чтобы ты помогла мне разобраться, – продолжала Даша, – угрожает ли мне что-нибудь реальное или мне нужно просто... как предлагает вот этот, – она кивнула на Васика, – подлечить нервы?
Я снова кивнула.
– Ну так что? – спросила Даша.
Васик отпустил еще несколько шуточек относительно психического здоровья Даши, но та так и сидела к нему спиной, и шуточки, не найдя адресата, покружились еще по просторной комнате, поддерживаемые в прозрачном воздухе хихиканьем Васика, и растворились без следа, как только Даша заговорила снова:
– Ты поможешь мне? – повторила она.
– Не сейчас, – сказала я и, взглянув на мгновенно изменившееся Дашино лицо, добавила, – я хотела сказать – не сию минуту. Через пару часов.
– Через пару часов стемнеет, – немедленно высказался Васик, – она тогда вообще из твоей квартиры выходить откажется.
– Ну, так и пускай ночует у меня, – предложила я, – останешься, Даша?
– Останусь, – быстро проговорила она и дотронулась пальцами обеих рук до своих бледных щек, которые, впрочем, немного порозовели после моего предложения.
– А я? – обиделся Васик. – А меня почему не приглашаете? Мне тоже можно остаться? А, Оль? А то я немного выпил, несмотря на то, что за рулем. Еще разобьюсь на машине... Так часто бывает. Одна бутылка пива притормаживает человеческие рефлексы до такой степени, что управление автомобилем становится...
– Помолчи, хоть пять минут, – поморщилась Даша и негромко все же добавила:
– Можно подумать, Васик, ты хотя бы один раз в жизни ездил на своем чудовище трезвый и не обдолбанный. Хорошо, сейчас тебя хоть кокс отучили нюхать.
