Эта книга – плод пятидесятилетней дружбы.
Действительно, полвека назад, чуть ли не день в день, Жан Брюллер, он же Веркор, ученик предпоследнего класса Эльзасской школы, увидел, как в класс вошел какой-то неуклюжий верзила, с симпатичной физиономией, по фамилии, как считал первые несколько недель Брюллер, Корне, на самом деле оказавшийся Коронелем, Тогда-то и возникла их дружба, которой оба ни разу не изменили.
То же можно сказать и об их сотрудничестве. Началось оно с музыки. Брюллер играл на пианино, Коронель – на банджо, и они выступали вдвоем на вечеринках, стремясь произвести как можно больше шума. Позже, году в двадцать пятом, они перекинулись на любительский мюзик-холл, не без успеха подражая одновременно и Гроку и братьям Фрателлини, но однажды, на открытии студенческого городка, выйдя на подмостки, они обнаружили, что не знают, через какие двери им уходить со сцены; они сразу сникли, и в течение томительного получаса им не удалось ни разу рассмешить взиравших на них с удивлением зрителей. Коронель утверждает, будто Брюллер потом сказал: «Это было для них слишком тонко», но у Веркора есть подозрение, что придумал он это просто со злости. Как бы то ни было, но о мюзик-холлом было покончено и Коронель стал собирать гоночный автомобиль, на котором они должны были вдвоем совершить «голубой пробег» Париж – Каир по не существующим еще тогда дорогам, через Балканский полуостров и Ближний Восток. Машина – «сильва-коронель», марку для которой нарисовал Брюллер, действительно появилась на свет божий (чертежи ее хранятся в Музее автомобилестроения), но, к счастью для них, при предварительной попытке покрыть расстояние от Парижа до Шамони за шесть часов, побив рекорд на эту дистанцию, они из-за целого ряда технических неполадок проделали весь путь за семьдесят два часа. Таким образом, «голубой пробег» не состоялся.
Затем на некоторое время (если не считать небольшого юмористического сборника, для которого один написал текст, а другой сделал иллюстрации и который вышел в 1935 году под названием «Краски Египта») их сотрудничество прервалось, так как различие профессий – Коронель стал инженером, а Брюллер художником – не слишком способствовало новым начинаниям. Но вот однажды – было это в 1939 году – Коронель сообщил своему другу о новом психологическом методе, открытом в Соединенных Штатах, в соответствии с которым в той крупной фирме, где он работал, готовят опытных продавцов автомашин. Рассказ о том, как самого нерешительного покупателя чуть ли не с помощью гипноза заставляют подписать заказ, показался Брюллеру настолько комичным и в то же время настолько страшным, что он воскликнул: «А ведь это сюжет для пьесы. Это же «Кнок» от коммерции!» [1] И вот, хотя еще ни один из них не пробовал своих сил в беллетристике, они взялись за дело, радуясь, что снова работают вместе. Но началась война, потом оккупация, и судьба развела их в разные стороны. В течение двадцати лет они раз десять то возвращались к пьесе, то бросали ее. Как-то Брюллер, уже ставший к тому времени Веркором, рассказал сюжет этой пьесы своему нью-йоркскому издателю, и тот уговорил его написать на эту тему роман; по словам издателя, такой роман жизненно необходим американскому читателю, так как большинство даже не подозревают о гибельных последствиях американской системы торговли и о критическом состоянии экономики страны. Вот почему роман появился в Америке раньше, чем во Франции. Действительно, рожденные фантазией авторов бредовые выдумки, которые двадцать лет назад казались им шаржем, успели воплотиться в жизнь – мы имеем в виду пышный расцвет «гаджетов» [2], то есть товаров, которые за океаном самым серьезным образом продаются и покупаются как предметы первой необходимости. Ходят слухи, что вскоре на рынок поступят, а, может быть, уже поступили, оксигеноль и деревенский воздух в консервированном виде.
Вот почему сегодняшний читатель отнесется к пророчествам авторов, какими бы невероятными они ни казались, с большим доверием, чем читатель 1939 года. К тому же, поскольку известная часть их фантастических измышлений стала ныне былью, то и все остальное приобретает большую правдоподобность, иными словами, то из наших предсказаний, что еще не осуществилось – пусть оно даже не вполне серьезно, – будет воспринято не просто как вздор, нелепая выдумка, а как нечто вызывающее беспокойство, к чему можно и должно прислушаться. Именно этого от всего сердца и желают авторы. Ибо этот сатирический роман, вернее, сигнал тревоги, и впрямь выражает наши общие страхи.
![Избранное [Молчание моря. Люди или животные? Сильва. Плот "Медузы"]](/storage/book-covers/59/591b14cf09893757c4cb9e1dd758b430e046050e.jpg)