Мне всё кажется, что я перед ящиком с куклами;
гляжу, как движутся передо мною
человечки и лошадки; часто спрашиваю себя,
не обман ли это оптический; играю с ними,
или, лучше сказать, мною играют, как куклою;
иногда, забывшись, схвачу соседа за деревянную
руку и тут опомнюсь с ужасом.
Гёте в пер. Рожалина
В самый мутный ночной час, когда короткая стрелка переползает за три, когда от недосыпа впадаешь в состояние, похожее на транс, и руки сами движутся по клавиатуре, а взгляд стекленеет — в час, когда играется на автопилоте, и так же пишется, зато с полной нагрузкой работает воображение, и странные картины прорастают странными словами — в дверь неожиданно позвонили.
Я дёрнулся от резкого звука — и тут же подумал, что показалось.
Иногда это случается. Когда ночная тишина стоит, как вода, нарушаемая только музыкой, приглушённой до минимума, порой вдруг вздрогнешь от звука-иллюзии — и тут же поймёшь, что этот звук создал твой собственный усталый мозг. Придти некому, мир пуст — в нём остались лишь музыка, саунд-трек к знаменитой киношке, и текст. Звуковая галлюцинация даже не нарушает транс, потому что она — его часть, успел подумать я. И тут в дверь позвонили снова.
Второй звонок окончательно вышиб меня в реальность и вызвал приступ раздражения. Я отшвырнул стул, и рывком распахнул дверь в коридор, и, чувствуя, как раздражение жаркой волной поднимается к горлу, ринулся к входной двери.
Объяснить уроду, что его визит запоздал.
Не спрашивая, кто там, не глядя в глазок, щёлкнул замком. И раздражение спалось, закрутилось воронкой, ушло куда-то вглубь и пропало.
На лестничной площадке, освещённой пыльным жёлтым светом, стояла незнакомая девушка.
Секунду я молча пялился на неё. Незнакомка, Блок, привет. Не гламурная красавица, но трогательная и довольно милая: худенький зайчик с выбеленными волосами, востренький, в китайской куртейке, в видавших виды джинсах. Под очками в псевдозолотой оправе — громадные серые глазищи в свинцовых тенях бессонницы, взгляд напряжённый, тревожный и усталый. Взгляд человека в беде.
Я отступил от двери, чтобы она могла пройти, и сказал:
— Добрый вечер, — хоть вечер уже давно остался где-то позади, но звучало культурно. — Вы войдите и говорите. Хотите чаю?
Девушка облизнула сухие губы без следа помады.
— Ты в игре, — сообщила она бесстрастно. — Найди Маркиза Новолуния, передай ему флягу лунного света. Действуй быстро. Чем быстрее, тем лучше. Иди прямо сейчас.
Голос девушки звучал хрипло и будто искажённо, неестественный голос, механический или синтезированный, как запись на автоответчике в телефоне. И неприятный.
— В какой игре? — спросил я. Даже не удивился — просто не понял.
— Сообразишь по ходу, — сказала девушка, кашлянула и добавила. — Пойдёшь за белым кроликом.
Конечно, за белым кроликом. А за кем же ещё?
— Ты, всё-таки, войди, а? — сказал я успокаивающим тоном. — Попьём чайку, поговорим о маркизах, флягах, кроликах, играх и всей этой байде. Мне кажется, ты замёрзла.
На самом деле мне показалось, что она больна. Её реплики напоминали форменный бред — то ли шизофренический, то ли лихорадочный, но, в любом случае, что-то очень далёкое от нормы. А может, она просто ошиблась квартирой? Где-то тут рядом живут чокнутые ролевики, играющие по ночам в нелепые игры?
— Не тяни, — сказала девушка, не шевельнувшись. Звук её голоса больше не был похож на синтезированный или записанный, в нём даже появились живые нотки, этакая тень сочувствия. — Иначе может быть плохо. Беги отсюда.
Уже бегу. Я протянул руку, но девушка отстранилась.
— А ты правильно пришла? Я ведь не играю ни с кем…
— Правильно, — отозвалась девушка. — Меня вели. И теперь ты играешь.
— Я это… я не хочу, — сказал я и попытался достоверно улыбнуться. — Может, сыграем в другой раз?
— Это не важно, — сказала девушка. Живое в её тоне погасло, она сама словно увяла. — Я тебе передала. Всё.
Она повернулась ко мне спиной и побрела вниз по лестнице. Мгновение я хотел её остановить, но передумал. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему.
Я постоял на лестничной площадке, послушал, как девушка спускается, дождался, пока хлопнет входная дверь в парадную, и вернулся в свою комнату.
Удивительная пошлятина — все эти «маркизы новолуний», «фиалы», «лунный свет», разлитый по флягам, и прочие цитаты из стандартных то ли книжек, то ли игрушек. Оно всё такое одинаковое, что тяжело себе представить творящееся в голове у человека, всерьёз погружённого в эти придуманные картонные мирки. Типовые красивости и типовые квесты раздражают меня, как порой раздражает запах приторных духов в душном помещении, но от них некуда деваться — в книге, в фильме или в игре непременно попадается что-нибудь с декларированно заглавной буквы. Волей-неволей, выбирая себе чтение на ночь, перейдёшь с некогда любимых сказок на научпоп, публицистику и документальную прозу.
А писать своё — надо не так. Хоть все и твердят, что надо именно так. Находятся сотни желающих объяснить, как надо писать — тебе, ни разу не изданному на бумаге неудачнику. Неизданному, но опубликованному — есть же Сеть. Не критики, но любители критиковать — есть же сетевые анонимусы. Всяк мимохожий знает лучше. Не пиши фэнтези. Пиши фэнтези. Не пиши просто. Пиши попроще. Тема сисек не раскрыта…
