«Когда удалился художник…»
Когда удалился художник
и свет за собой погасил,
засох у крыльца подорожник,
подсолнухи кто-то скосил.
Ослепло окно, за которым
стоцветный сиял океан,
и то, где парижским убором
хвалился бульварный каштан.
Когда удалился художник
и выключил звук, уходя,
заглохли кузнец и сапожник,
затихло биенье дождя.
Исчезли разводы и пятна,
теней драпировочный хлам…
И дверь он закрыл аккуратно,
а грохот послышался нам.
Марина Бородицкая
Мы с Женей когда-то были соседями по дому в Ленинграде. Родители наши дружили еще с Камчатки, где Женя жила до 9-го класса — о Камчатке она всегда вспоминала с откровенной радостью.
Женя поразила мое воображение сразу: высокая, красавица (во что так никогда и не поверила, несмотря на страстные заверения окружающих), умница.
Мои родители ее обожали и восхищались ею, я считала ее старшей сестрой и гордилась, что она — взрослая! — принимает меня всерьез.
А потому задавала ей вопросы типа животрепещущего: «А ты в восьмом классе уже целовалась?!..»
Она уклонялась от прямолинейных ответов с необычайным изяществом. Завораживала слушателя интонацией, тембром голоса, плетением волшебной словесной паутины, уводя в сторону от интимных подробностей в мир на первый взгляд обыкновенных, но преображающихся оттого, что она их заметила, событий — а ты слушаешь с открытым в полуулыбке ртом в ожидании счастья, совершенно позабыв, о чем спрашивала…
Боже, какая это была рассказчица!
Уже позже, когда я жила в Москве, как только одной из нас удавалось под разными предлогами пересечь расстояние «Москва — Санкт-Петербург» — или в обратном порядке, — мы забегали в какую-нибудь уютную кафешку и… «Ну!?..» — говорила я — и, замирая от восторга, как Пятачок при виде помочей Кристофера Робина, — ждала рассказа. О чем? Да совершенно все равно! Просто пусть говорит. О затянувшемся на годы ремонте лифта в их подъезде — она, кстати, жила на последнем, 9-м этаже, чтоб вы не сомневались. Об отполированной до медного блеска головке Ильича — вследствие панибратских поглаживаний прохожих, текущих к метро с незапамятных времен муравьиной тропой по районному парку мимо престарелого уютного памятника вождю пролетариата. А в нашей новейшей истории — обо всех милых, забавных, невероятных, просто любопытных «заметах сердца», вырвавшегося на свободу и путешествующего отныне во плоти по просторам Европы и Азии. В некоторых тамошних местах я тоже бывала, но почему-то не заметила… как я могла не заметить?! А ведь — точно, так и было!..
У нее была удивительная способность из «любого сора» творить-плести тонкие замысловатые кружева изысканной беседы — остроумной и поэтически-философичной. Ее небольшие эссе о разных сторонах нашего вроде бы ничем не примечательного бытия и туристические заметки доброжелательного путешественника — это пир духа. Духа, трогательно придирчивого к забавным мелочам: солнечная мозаика из камешков-наблюдений, коллекция красоты и радости обыкновенной жизни.
А художественно-визуальное воплощение! И это ей было дано! Фотографии ее абсолютно самобытны и профессиональны. Одно время она собирала образы дверей и окон. Это были двери-загадки, двери мистических откровений, двери судьбы и окна в чужую уютную жизнь, волшебные окна, просто очень красивые окна и двери, открывавшиеся в разные миры и эпохи…
Они с Мариной Бородицкой познакомились через меня много лет назад и всегда нежно любили друг друга. Я их уговаривала издать совместно книжку про путешествия с Жениными фотографиями. Потому что внимательный к деталям, острый и в то же время дружелюбный взгляд на мир роднит между собой этих двух чудесных путешественниц по жизни и разным другим заграницам.
Женю все долго уговаривали записывать свои устные истории. Наконец настало время, когда она решилась сесть за стол и…
«Первыми ласточками», увидевшими свет, были камчатские рассказы в детском журнале, а вот первая «крупная птица» — «Крупа и Фантик», пародийная фантазия в письмах о воображаемых — но ведь возможных! — отношениях жены Ленина Надежды Крупской и покушавшейся на его жизнь эсерки Фанни Каплан, появилась уже в «Новом мире». Вышел «Консультант Хренов», нежно-ироничная история любви Героини нашего времени к Герою того же времени.
Потом начался долгий плодотворный роман с интернет-журналистикой, который открыл читателям современную Тэффи — блестящего эссеиста Евгению Мальчуженко.
И дочь Наташа — это тоже было ее талантливое произведение. Девочка-эльф, девушка-эльф, женщина-эльф. Прекрасная, удивительная и необычайно талантливая, как мама. Женины «Эльфы в городе», тоже напечатанные в «Новом мире», родились и потому, что она хорошо знала их повадки («особенности их образа жизни и питания») — эльф жил рядом.