'Ложь, что умный в гору не пойдет!
Ты пошел, ты не поверил слухам!
И легчал гранит, и таял лед,
И туман у ног стелился пухом'
Владимир Высоцкий
Дело дрянь, ежу понятно. Куда ни кинь — болото да мертвые, черные, искореженные деревья. И туман, везде туман, сколько хватает глаза. Глаза, правда, хватает не то чтоб далеко: пятьдесят метров предел видимости. Над головой — мрачные, тяжелые тучи, вокруг — зловещий серый туман.
Идти приходится осторожно: туман не только обступает непроглядной занавесью, он и у ног, да такой густой, что свои ботинки видать плохо, не говоря уже и хлюпающую под ногами воду. Споткнуться — раз плюнуть, упасть — не сложнее. Промокнуть в эту промозглую погоду — можно и окочуриться. Испачкать в болоте автомат — возможно, еще более быстрый путь на тот свет… Автомат?!!
Точно, в руках автомат. Надежный, точный, бесшумный 'вал'. Черт возьми. Спецоперация, стало быть, вот только какая? И еще два вопроса вдогонку. Первый — как он тут оказался? И второй — а, собственно, кто 'он' вообще такой? В голове пустота. Имя? Фамилия? Что за чертовщина.
Разгрузка, форма, ботинки, вещмешок со скаткой… Форма! Метки с именем, группой крови… Могли бы быть. Могли — ключевое слово. Но их нет. Дерьмо.
Глаза обшаривают окружающий мир, мозг мучительно пытается зацепиться за что-то. Вспомнить хоть что-нибудь. Имя свое для начала.
Ладно, можно попробовать иначе… Андрей, Алексей, Александр, Борис, Вадим, Владислав, Гриша, Дима… Вообще, полно имен, помимо русских, есть на одну только букву 'а', все перечислять запариться можно… Так, начал с русских — стало быть, русский. Или хотя бы славянин. Женя, Жорик, Игнат, Кирилл, Кирсан… Кирсан?! Точно, как он мог забыть! Охренеть, а? Собственное имя забыл, как так-то? Фамилия… Черт с ней, фамилий русских куда больше, нежели имен, все равно все не перебрать. А если она, не дай бог, не русская — тогда вообще дело швах. Имя вспомнил — и то в кныш. Теперь бы понять, где он находится, и что дальше делать.
Стоп… Стоп!! Какая, к чертям собачьим, спецоперация?! Он же уволился!! Уволился, поступил в политех, доучился до четвертого курса… И вот он в заболоченном лесу с автоматом?! Что за хренотень, мать ее налево?!
Кирсан пошарил по карманам. Может быть, у него есть карта или документы? Ага, размечтался два раза. Одно понятно — что дело дрянь. Еще бы дома очнулся с амнезией — звякнул бы в скорую, по телефону пошарил в контактах… телефон! Телефона тоже нет. Рация — нет. Он же ни разу не ходил ни на одну операцию без рации, разведчику связь важнее автомата… Есть контакт. Разведчик он по учетной специальности.
И вышел точно не на прогулку. Не ходят с 'валом' ни на прогулки, ни на охоту. Но связи — нет, карты — нет, документов — нет, напарника тоже нет, а ведь Кирсан никогда никуда не ходил в одиночку ни разу за восемь лет службы. Восемь лет. В армию идут в восемнадцать — значит, сейчас ему тридцать, служил до двадцати шести, потом четыре года в университете. Вот только не помнит, почему снова с автоматом. Хотя — он ни о чем сейчас не помнит. Даже фамилию забыл. Русский вроде, звать Кирсан, по профессии разведчик, тридцать лет минимум — вот и вся память, и выкручивайся, как хочешь. Не раз в передряги попадал, но чтобы так, без ничего и с обширной амнезией — первый раз. И, скорее всего, последний: как квалифицированный специалист, Кирсан прекрасно понимал, что при подобном раскладе шансы минимальны. Он не может не то что понять, в какую сторону идти, он ведь даже не знает, где какая сторона. Солнца нет — за свинцовыми тучами. Компас — нету компаса. Часов нету. Только магазины в разгрузке, пистолет в кобуре, нож, аптечка в набедренном кармане, зажигалка… Уже что-то. Надо найти место посуше и посмотреть, что в вещмешке.
В этот момент Кирсан уловил периферийным зрением движение справа. Человеческая фигура за деревом. Он резко повернулся, вскидывая автомат. В тридцати метрах из-за дерева выглядывает пола плаща. Там точно кто-то есть.
Держа дерево на прицеле, Кирсан быстро огляделся по сторонам, но больше никаких признаков жизни не обнаружил. Осторожно, шаг за шагом, он подошел к дереву на десять метров.
— Я знаю, что ты там, я вижу край твоей одежды, — негромко, но так, чтобы человек за деревом услышал, сказал он, — я не знаю, кто ты, но зла тебе не желаю. Выходи, только без резких движений.
Движение. Черные волосы, край лица, поблескивающий глаз. Женщина, осторожно выглядывающая из-за дерева. Какого лешего она вообще тут делает? Испугана… хотя неудивительно, вот если бы она не боялась вооруженного человека в хаки, нацелившего на нее оружие — это уже было бы странно.
— Эй, слушай, я тебе не враг. Ты кто такая? Что тут делаешь? И вообще — что это за место? Ты меня хоть понимаешь, а?
Видя, что она не спешит выходить, Кирсан опустил ствол автомата, убрал правую руку с рукоятки и приподнял растопыренную пятерню в миролюбивом жесте. Женщина — лет тридцать, лицо худое, внешность славянская — выглянула чуть больше, оценивающе прищурилась, глубоко вздохнула и, наконец, решилась. Но не на то, чего ожидал Кирсан.
Она шагнула из-за дерева и вскинула ружье, которое до того держала вдоль тела. Два черных дула полетели вверх, неумолимо приближаясь к уровню головы Кирсана. Он еще хотел крикнуть что-то типа 'что ты творишь, дура?!', но рефлекс опытного солдата подсказал: не успеет крикнуть. А плотно, в тонкую линию сжатые губы женщины свидетельствовали: слова бессмысленны, все уже решено.
