5 мая 1870 года. Лондон. Букингемский дворец
Королева Виктория стояла на балконе и напряженно вглядывалась в даль. Она была так погружена в свои мысли, что совершенно не услышала, как слуга открыл дверь. Поэтому его голос заставил королеву вздрогнуть.
– Сэр Бенджамин Дизраэли просит принять.
– Хорошо, пускай войдет.
– Ваше Королевское Величество, – премьер-министр вежливо поклонился, выражая свое почтение.
– Что вас привело ко мне? Я вижу – вы встревожены.
– Началось.
– Что конкретно?
– Все началось. Я шесть часов назад получил пакет свежей корреспонденции от своих людей. Прочел ее, кое-что перепроверил и сразу к вам, как вы и просили.
– Пруссия объявила войну Франции?
– Если бы все оказалось так просто. – Дизраэли вздохнул. – У них на границе какие-то неизвестные, одетые во французскую форму, совершили нападение на штаб одного прусского полка. Убито несколько офицеров и украдена полковая касса. Берлин в ярости и требует объяснений. Париж пытается выяснить, кто это учудил, но пока без результатов.
– Думаете, это начало войны?
– Отличный повод. По крайней мере, в Австрии была реализована аналогичная схема.
– Бисмарк повторяется. – Виктория снова задумалась, повернувшись спиной к премьер-министру. – Какие сроки?
– Сложно предположить. Война может начаться в любой момент. Теперь уже окончательно решено, и все придет в движение сразу, как только выдохнутся французские дипломаты. Пруссия без сомнения хочет иметь красивый повод для нападения, дабы не терять лицо.
– Да пусть играются. Кстати, Фридрих уже отбыл в Берлин?
– Нет. Война не объявлена, а газеты напишут об обострении пограничных отношений только завтра. Он просто еще не знает, что ему пора ехать домой.
– Хорошо, тогда пригласите его ко мне. – Виктория улыбнулась. – Хочу сказать пару напутственных слов.
– Как вам будет угодно, – снова поклонился Дизраэли.
– Это все?
– Нет. Российская Империя предъявила невыполнимый ультиматум туркам. Персидский шах отдал приказ о переводе основных сил к турецкой границе. Сербия, Черногория и Валахия объявили о сборе добровольного ополчения. А хэдив Египта провозгласил себя султаном.
– Исмаил-Паша?[1] И он в это ввязался?
– Да. Независимость Египта для него очень важная вещь. За нее боролись его отец и дед, а тут такая замечательная возможность. Российский Император решил задействовать в этой войне все силы, которые только можно было привлечь. Кроме тех, разумеется, которые будут участвовать во французской кампании. Боюсь, что спустя месяц вся Европа и Ближний Восток будут вовлечены в войну. Такого еще никогда не было.
– Война… этот Александр ее притягивает к себе как магнит. Почему он не любит решать дела мирно? Впрочем, это не важно. Что-то еще?
– В Эфиопии объявился Феодор II[2] при солдатах. Их немного, но они все прекрасно вооружены, и говорят, что неплохо обучены. Он провозгласил упразднение наместничества Вашего Величества и возрождение независимой Эфиопии. И у нас пока нечем ему ответить. Мор, напавший на феодалов, поддержавших нас в 1868 году, привел к тому, что незадолго до возвращения правителя в Эфиопии начались беспорядки. Связь с тремя нашими миссиями потеряна. Пока ничего не ясно, но ситуацию предположить несложно. При самом лучшем раскладе наши подданные, находящиеся на территории этой дикой страны, взяты в плен и держатся в качестве заложников. Там три десятка офицеров, до двух рот стрелков и около полусотни предпринимателей. Плюс корабли с экипажами. Но будем надеяться, что они смогли вовремя покинуть Джибути и избежать захвата.
– Что за корабли?
– Две большие трехмачтовые коммерческие шхуны и один парусно-винтовой корвет Королевского флота «Бланч»[3].
– Хм. – Виктория усмехнулась. – Действительно, началось «все». Надеюсь, хоть в Индии все спокойно?
– Феодалы Пенджаба прислали письмо вице-королю, что отныне посылать более дань не будут. И вообще, просят их больше визитами не беспокоить.
– Тоже объявили независимость?
– Да. А вообще все просто поразительно складывается. В прошлые Рождественские праздники, как вы помните, странно погиб единственный наследник Сикхской конфедерации?
– Вы хотите мне сказать, что этот негодный мальчишка возродился в Пенджабе?
– Именно так. Кто бы мог подумать, что этот дикарь, всячески выказывающий покорность и преданность, так поступит?
– Вы взяли под стражу его семью?
– После того как произошел тот чудовищный взрыв в его поместье, а он сам предположительно погиб, мы сняли всякое наблюдение с его семьи, оставив им содержание. Осенью прошлого года вдова продала свое поместье и перебралась в небольшую живописную усадьбу куда более скромных размеров на берегу моря.
– Бенджамин, – с вызовом сказала Виктория, – почему Скотланд-Ярд подписал бумаги, согласно которым мы похоронили Дюли Сикха?[4]
– Взрывом сильно повредило тело. Лицо очень сильно обожжено и обезображено. Покойного было не опознать. По свидетельству слуг, никого, кроме махараджи, в здании не было. Учитывая, что никаких политических мотивов для подставной смерти мы не имели, то посчитали махараджу погибшим.
– А теперь сбегает его жена с детьми, – улыбнулась Виктория. – Провал за провалом. Я удивлена, что в Букингемском дворце картины по ночам не пропадают. – Бенджамин виновато опустил глаза. – В любом случае Великобритания будет стоять на том, что настоящий махараджа погиб в своем поместье, а тот человек, что в Пенджабе выдает себя за него, – самозванец.
