Пролог
За три года до описываемых событий.
Москва. Март 1950 г.
В квартире было двое. Мужчины, уже в годах, но крепкие и бодрые. Один был в полувоенном, «под вождя» – а впрочем, в СССР сейчас многие донашивают военную форму и на гражданке. Второй – в костюме с галстуком, на лацкане партийный значок. За окном опускались сумерки, падал мокрый снег.
– Ну здравствуй, Андрюха! – сказал тот, кто был в штатском. – Сколько ж не виделись? Черт, а ведь почти сорок лет как знакомы, с тринадцатого года! Сколько нас таких еще осталось – большевиков, с дореволюционным стажем? Белых вместе рубали, после, как в песне, тебя на Запад, меня на Дальний Восток, последний раз когда виделись – тридцать седьмой, Испания, под Теруэлем. И вот сегодня, это надо же! Служба?
– Она самая, – кивнул его собеседник, – только старой дружбе не помеха. Как в прошлый раз я в Москве был, тогда уже я про тебя спрашивал, где ты и что, – но встретиться не сложилось. Ну а ты, Вить, лишь с этого года в центральном аппарате?
– Ну да! С войны на войну – после фронта снова на Дальний Восток, так в Харбине застрял. А там остатков белогвардейщины полно, причем и таких, кто с японцами не просто активно сотрудничал, а в набеги на нашу сторону ходил в тридцатые. А как их хозяев разбили, так все стали за СССР. Ну, и пришлось нашему ведомству разбираться, кто искренне, а кто камень за пазухой затаил.
– А ты, я вижу, преуспел, раз в центр перевели, – усмехнулся военный. – Тогда, не в службу, а в дружбу, как я тебе когда-то в Испании помог: я здесь совсем недавно – где был раньше, не скажу, поскольку подписку давал, намекну лишь, что очень далеко, – и вот, снова Москва; так проясни неофициально, какая сейчас текущая политическая линия и кто есть кто и на каких постах? Чтоб легче ориентироваться. Без всяких секретов – то, что я бы и сам узнал, но со временем, успев уже дров наломать и шишек набить. Только, уж прости, вопрос деликатный – здесь чисто, слежки нет? Понимаю все – но как-то неприятно, между своими.
– Ну, за кого ты меня держишь? – хохотнул штатский. – Это моя личная квартира, для особых встреч. В столичных наркоматах, тьфу, министерствах, порядок все тот же – с одиннадцати-двенадцати работа, в шесть можно свалить, кто в театр едет, кто в ресторан, кто по бабам, в десять как штык быть снова на месте, вдруг Сам позвонит, что-то спросит, так что бдим, ну и за полночь домой. В этом самом доме, двумя этажами выше, живет моя любовница, как все считают – так что сейчас я вроде как у нее. А на черную лестницу выйти с кухни, спуститься, и вот я здесь. Живет тут инженер один, которому я негласно поспособствовал эту квартирку отдельную получить – с условием, что я тоже буду иногда этой жилплощадью пользоваться. Так что он сейчас в кино, а мы здесь. Однако позволю спросить, а зачем такая конспирация? Могли ведь и в «Арагви» посидеть культурно.
– Привык, – ответил военный, – особенно попервости. Не зная пока дозволенных границ. Забыл, что ли, как не так давно за обычный разговор можно было загреметь далеко и надолго? И предмет деликатный – вот, например, если сидят вот так же на кухне Тухачевский с каким-нибудь Гамарником или Якиром, и выскажет кто-то, что наш вождь неправ, это ведь можно под заговор подвести? Кстати, вполне справедливо – поскольку и настоящие заговорщики, ясное дело, никаких бумаг писать не станут, а лишь такие вот слова в неофициальной обстановке.
– С этим сейчас полегче, – сказал штатский, – законность блюдут. Упрощенно говоря, если ты чист, то и тебя не тронут. Лично мне кажется, что даже Сам сообразил, что один ум, даже гениальный, это хорошо, но много умов все же лучше – естественно, когда «мы тут посовещались, и я решил». Но иные мнения даже приветствуются – опять же, во-первых, исключительно между своими, не для масс, а во-вторых, на этапе обсуждения, пока к делу еще не приступили. Учти, что у нас тут даже не социализм вроде, а второе издание нэпа – и дело не только в том, что артели, кооперативы и, конечно, колхозы наличествуют, это и в тридцатые было. А в том, что Сам открыто объявил, что частная собственность, нажитая своим трудом (как в артелях), вовсе не является эксплуататорской и подлежащей искоренению – то есть сосуществование ее с собственностью общенародной вполне законно. Опять же, если в дозволенных пределах – ясно, что завод Уралмаш или ГАЗ никто тебе во владение не отдаст, а вот какое-нибудь кафе, или пошив одежды, или даже авторемонтную мастерскую – это пожалуйста. Да и мелкосерийное производство – причем даже таких вещей, как фотоаппараты или радиоприемники. Есть тут свои тонкости, касаемо фондов, распределения прибыли, налогов и найма сторонней рабочей силы – но ими Финансовая служба занимается, не мы.
