Пролог,
в котором старому дьяволу приходит конец
В долинах Глостершира еще лежал густой октябрьский туман, но достопочтенный господин Кэмден Ратледж встал до рассвета, чтобы подкрепиться обычным для него завтраком — черным кофе и двумя ломтиками хлеба, тонко намазанными маслом. Когда в доме раздались леденящие душу крики, он уже более часа старательно, хотя и без всякого интереса, корпел над изучением финансового состояния дел имения. Для своего занятия он выбрал кабинет отца. Впрочем, если излагать события в строгой последовательности, в этот момент — или чуть раньше — кабинет уже перестал принадлежать его отцу.
Из старомодной учтивости комнату называли «кабинетом его отца», несмотря на то что распущенный старый дьявол никогда не утруждал себя никакими другими занятиями, кроме азартных игр. И уж конечно, он ни разу не заглядывал в амбарную книгу. Более того, домоправительница Халкот-Корт, женщина в летах, клялась, что за все годы ее службы даже носок ботинка графа Трейхерна не показывался в этой комнате. Правда, в один особенно бурный предновогодний вечер он был замечен за тисканьем служанки в коридоре, совсем рядом с кабинетом.
Но оставим в стороне недостаток учености его отца. Главное, Кэма оторвали от важных дел крики, о которых говорилось выше. Они начались ровно в семь пятнадцать и были явно женскими. Кэм пришел к такому выводу на основании того, что они были громкими, пронзительными и несмолкающими. Гул, вызванный ими в древних коридорах Халкота, отдавался эхом от увешанных гобеленом стен, заставив целую армию слуг выскочить из кухни и кладовок. Всем не терпелось узнать, что опять натворил старый лорд. И все они понеслись мимо кабинета на шум, грохоча башмаками по крепкому дубовому полу. Так как подобная обстановка совершенно не располагала к выполнению и без того невыполнимого задания, Кэм, вскочив со стула, устремился к двери, но в этот момент на пороге возник дворецкий, выглядевший бледнее обычного.
— Боюсь, это новая гувернантка, сэр, — без предисловий сообщил он, поскольку ему было известно, что молодой хозяин предпочитает узнавать плохие новости так же, как предпочитает пить виски — неразбавленным, в малом количестве и редко.
Кэм возмущенно швырнул на стол новое перо.
— О Господи! Что на этот раз?
— Она в коридоре, наверху, сэр, — поколебавшись, ответил посеревший дворецкий.
— Я уже понял, Милфорд, — приподнял черную бровь Кэм.
— И она… не совсем одета, то есть совсем раздета, сэр.
— Неужели? — Кверху взмыли обе брови. — И что, никто не может принести ей халат?
Крики немного стихли. Милфорд откашлялся:
— Да, сэр, миссис Нафлз позаботится об этом, но речь скорее о… его светлости. Боюсь… э… гувернантка была в его… вашего отца… спальне… и…
— Черт возьми, Милфорд! — Вопреки желанию Кэм схватился за виски. — Прошу, не говори мне.
— Ах, сэр, — скорбно произнес дворецкий, — боюсь, что…
Кэм попытался заставить себя не реагировать, но, учитывая непристойные склонности отца, унижение было, видимо, неизбежным.
— Что ж, его голая задница — чертовски неприглядное зрелище, — без обиняков заявил он. — Я бы, пожалуй, тоже закричал.
— Да… то есть нет… — Милфорд потряс головой, будто собираясь с мыслями. — Вернее, я бы даже сказал, что у его светлости абсолютно голый зад… то есть он голый, сэр. Но кроме того, боюсь, что он… он…
— Да говори же ты, наконец!
— Он мертв.
— Мертв? — Кэм недоверчиво посмотрел на слугу. — Мертвый, как в… — Он сделал неопределенное движение рукой.
— Ну… просто мертв, сэр. Как обычно. Это, простите мою смелость, наверное, от переутомления. Миссис Нафлз говорит, что это, конечно, удар, поскольку его светлость покраснел больше, чем всегда. Я бы сравнил цвет его лица с неудачным бургундским. И глаза выкатились еще больше, чем… в общем, не важно. Как бы то ни было, он человек в летах, а гувернантка, мисс Эггерз… довольно живая и…
— И явно обладающая чрезвычайно сильными легкими, — сухо перебил дворецкого Кэм.
К этому моменту крики перешли в истерические рыдания.
— Да, сэр. Очень хорошие… легкие, сэр.
— А где моя дочь, Милфорд? Смею ли я надеяться, что она не была свидетельницей катастрофы?
— О да, сэр. Мисс Ариана еще почивает в детской.
— Хорошо. — Кэм опять сел. — Благодарю, Милфорд. Ты свободен.
— Благодарю вас, сэр. То есть… милорд. — Дворецкий начал пятиться из комнаты, потом остановился. — Кстати, милорд, что нам теперь делать? С молодой дамой? Мисс Эггерз?
Кэм раскрыл еще одну амбарную книгу и, не поднимая головы, стал переписывать цифры в аккуратную колонку.
— А как долго, — наконец спросил он, — мисс Эггерз согревала постель моего отца? И насколько охотно?
Дворецкий не стал изображать неведение. Скрестив руки за спиной, худосочный, костлявый дворецкий посмотрел в потолок и сделал мысленный подсчет.
— Около двух месяцев, по словам домоправительницы. И, судя по всему, девушка очень желала стать новой леди Трейхерн.
— Ну, тогда все просто, не так ли? Я, безусловно, не собираюсь жениться на ней, так что посадите ее в следующую почтовую карету, отправляющуюся в Лондон.
— Да, милорд. А… тело?
Опершись локтями о стол, Кэм тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.
