Глава 1
Судьба и Криспин Барбикан
Капитан Криспин Барбикан, управлявший пиратским судном под командованием самого великого Моргана, сидел в портовой таверне в Бристоле и пытался определить ход будущей жизни. Он удобно расположился у очага и, откинув голову на подголовник, вытянув ноги и крепко зажав в зубах трубку, задумчиво смотрел на огонь, не обращая внимания ни на гомон голосов вокруг, ни на откровенно восхищенные взгляды неопрятной служанки, сновавшей между столиками.
Внезапно двери таверны распахнулись, и внутрь ввалилась шумная компания подвыпивших матросов во главе с неприятным молодым человеком в грязной бархатной куртке, абсолютно не гармонировавшей с его черными как смоль брюками и огромными сапожищами. Росту он был не выше среднего, но его массивные плечи говорили о недюжинной силе, а грохочущий голос и развязные манеры явно выдавали драчуна и хулигана. Его сопровождала полная, черноволосая девушка с влажными красными губами. Она скинула плащ и капризно пожаловалась на холод и влажность.
Ее кавалер взглянул в направлении очага и, обнаружив, что столь видное место занято лишь одним человеком, повел всю свою компанию к нему. Капитан, казалось, вовсе не замечал их приближения. Держа одной рукой длинную глиняную трубку, он продолжал сидеть, неотрывно смотря на язычки пламени. Его куртка из фиолетовой ткани была отделана серебром; широкополая черная шляпа с фиолетовым пером лежала подле; эфес длинной рапиры поблескивал золотом. Для грязного головореза подобная элегантность обещала легкую добычу, но только потому, что он никогда не имел чести лично знать Генри Моргана, или Гарри — так называли его друзья.
— А ну, вставай, уступи-ка место тем, кто будет получше тебя! Молл, — обратился наглец к девушке, — иди к огню.
Данное изречение было встречено взрывом смеха его товарищей. Капитан не шелохнулся, только его проницательные серые глаза из-под бровей метнули взгляд на говорившего.
Чванливый заводила подобным безразличием был и удивлен и раздосадован. Мгновение он тупо смотрел на капитана, а затем, прорычав ругательство, выбил у него изо рта трубку. Упав на пол, та разлетелась на кусочки.
Капитан Барбикан неторопливо поднялся на ноги. Он был чуть выше шести футов: его темноволосая голова терлась о почерневшие от дыма балки потолка, а ширина плеч ужасала. Мгновение спустя хулиган уже валялся в углу, падая, он разнес шаткий столик на щепы.
В воцарившейся тишине капитан невозмутимо занял свое место и подозвал служанку, в нерешительности стоявшую поодаль.
— Принеси-ка мне еще трубочку, — сказал он, опуская золотую монету в ее ладонь. — Это тебе за причиненный ущерб.
Она ушла. Молл в оцепенении все еще стояла перед ним, хотя ее спутники уже волокли обмякшее тело, когда-то бывшее их главарем, к двери, на которую им тут же указал хозяин таверны. Встретившись с капитаном взглядом, Молл улыбнулась и сделала шаг вперед.
— Ваши друзья уже ушли, — равнодушно произнес он, кивнув в направлении двери. — Вам лучше последовать за ними.
Капитан Барбикан пребывал отнюдь не в дружелюбном расположении духа. Он жил жизнью, полной жестоких сражений и опасностей, жизнью, не оставлявшей ни времени, ни желания для самоанализа, но сегодня вечером пребывал в столь для него несвойственном состоянии задумчивости. Перед его глазами проплыли и детство в беспокойные и трудные годы гражданской войны, и юношество, задавленное отцом, помещиком-пуританином. В возрасте семнадцати лет он отправился на поиски приключений.
Приключений Барбикан-младший нашел в изобилии. Плывя на Барбадос, он стоически выносил лишения, плохую пищу и почти ежедневные порки, и все ради своей конечной цели — невообразимых богатств островов Вест-Индия. В блаженном неведении, без гроша за душой прибыл он на те сказочные земли, но не успела его нога ступить на сушу, как капитан продал его в качестве слуги человеку, использующему рабов как вьючных животных.
Пять лет из предписанных семи капитан Барбикан трудился на сахарных полях Барбадоса, прежде чем ему представилась возможность бежать. Вместе с другими рабами ему удалось освободиться, украсть лодку и выйти в море в надежде попасть на Тортугу — цитадель пиратов. Удался бы этот безумный план или нет, так никто и не узнает: беглецов подобрал испанский галеон, направлявшийся домой и остро ощущавший нехватку рабочей силы после встречи с пиратами.
Их вынудили присоединиться к команде; в конце пути всех ждала перспектива костра инквизиции, но Криспин не видел смысла умирать ради религии, в которой воспитывался, поэтому присоединился к вере своих тюремщиков. Его обращение было встречено со слезами радости и благодарности доминиканским монахом. Тем самым Криспин спас себя от неминуемой смерти в тисках святой палаты, но купить свободу ему не удалось. Испания слишком уж пострадала от английских морских разбойников, чтобы проявлять милосердие, а потому Криспин из-за своего исключительного роста был назначен на галеры.
Целый год терпел он муки, в сравнении с которыми рабство на Барбадосе казалось просто приятным времяпрепровождением. В цепях, обнаженный, прикованный к скамье, в неописуемой грязи трудился он час за часом у огромного весла, беспрерывно моля о смерти, что была его единственной надеждой на спасение. Его молитвы так и остались без ответа. Со временем Барбикан перестал надеяться даже на смерть; если галеры не убивали быстро, они развивали недюжинную силу.
